Отпуск на войну
Шрифт:
– Рядом с ним сейчас гвардейцы. – Никита прошел к окну и выглянул наружу. Никого. Перешел на другую сторону. За проволочным ограждением по-прежнему скучал караульный. Он повернулся к Кате: – Нужно осторожно подойти туда со стороны леса и ждать.
– Чего?
– Я постараюсь сделать так, чтобы солдаты ушли.
– Ты хочешь угнать машину? – догадалась Катя.
– И забрать людей, – кивнул Никита. – Они тоже туда подойдут. Ваша задача встретить их и не выдать себя.
– А если… – Катя недоговорила, но он понял, что она хотела спросить,
– Тогда уходите пешком. – Затем, протягивая деньги, добавил: – Дойдете до села, где нет военных, и наймете машину. Здесь хватит даже на танк…
Говоря это, он был уверен, что все получится. Деньги и инструктаж для того, чтобы девушки чувствовали себя увереннее.
– Я пойду? – тихо сказала Катя.
– Еще, – задержал он ее руку. – Оденьтесь потемнее…
Глава 49
Голь на выдумку хитра
Уже светало, а группа никак не могла найти брешь в боевых порядках. Они в третий раз выходили к полю, за которым были позиции ополченцев, и в третий раз на что-то натыкались. Сначала это был опорный пункт взвода, который Грек тут же отметил у себя на карте, потом вышли к стоящему в окопе танку.
– Если сейчас не пройдем, придется возвращаться. – Он посмотрел на начавшее светлеть небо. – День пересидим и попробуем на другом участке.
– Может, с боем? – осторожно предложил Форос.
– Прорвать оборону с тыла мы сможем, – вздохнул Грек, – но на поле нас положат.
Они шли за головным дозором, в который Грек назначил двух человек. Урал и Якут иногда выходили с ним на связь через портативную станцию, звук которой был убавлен до минимума.
Из опасения, что Балун выдаст группу криком, ему вновь заклеили рот скотчем. Идти в темноте через лес со связанными, вернее, склеенными руками было тяжело. Он то и дело натыкался на ветки и задыхался.
Они снова отошли в тыл и двинули вдоль линии фронта.
– Наращивают группировку «укропы», – негромко заговорил Грек. – Вчера здесь свободно прошли.
Быстро светало.
Он на ходу поднес станцию к губам:
– Урал, это Грек…
– Слышу тебя, Грек.
– Всем стой!
Шедшие в колонну по одному бойцы тут же рассредоточились в кустарнике в готовности отразить нападение с любой стороны.
– Ты чего? – удивился Форос. – Не успеем до рассвета.
– Уже не успели, – глядя на розовеющий восток, с сожалением проговорил Грек.
– Так что, «откат»?
– Пойдем днем.
– Как это? – опешил Форос.
– У тебя шевроны наши есть? – задумчиво глядя на Балуна, спросил Грек Фороса.
– Зачем их с собой в тыл противника брать? – удивился тот.
– А вот я прихватил. И георгиевская лента есть.
– Не боишься?
– Сам подумай, если нас будут обыскивать, значит, мы уже точно влипли.
– Что ты собираешься делать? – насторожился Форос.
Балуну от задумчивого взгляда Грека стало не по себе.
– Идея одна есть. – Ополченец снял с головы каску, вытер тыльной стороной ладони лоб и снова посмотрел на Балуна: – Нужно из нашего друга сделать бойца донецкой народной армии…
Вымотанный до предела, Балун вдруг перестал понимать, о чем говорит Грек. Слова стали сливаться и вязнуть в уставшем мозгу. Он перестал воспринимать окружающий мир, погрузившись в странное забытье.
– Крым, или как тебя там, Чернявщук, просыпайся! – Голос Грека вернул его в реальный мир.
Балун открыл глаза и увидел стоящих перед ним Грека и Урала.
– Держи! – бросил ему на связанные руки куртку Урал.
Балун наконец понял, что сидит по пояс раздетый. Еще он вспомнил, что на рассвете с него сняли куртку, чтобы пришить на нее знаки отличия ополченца.
– Одевайся, – приказал Грек.
– Может, руки для начала развяжете? – спросил Балун охрипшим ото сна голосом.
Тяжело вздохнув, Урал присел перед ним на корточки и принялся отматывать скотч:
– По мне, так лучше их тебе вовсе отрубить.
Балун на вытянутых руках стал рассматривать куртку. На одном рукаве теперь красовался шеврон Донецкой Республики, на другом красно-черный флаг. Погоны сержантскими лычками украшала георгиевская лента.
– Зачем? – Руки его безвольно упали на колени.
– Вопросов меньше задавай, – озлобился Урал.
– Мы выйдем на позиции «укропов», и я скажу, будто решил вопрос с ополченцами обменять тебя на своего бойца, – стал вводить в курс дела Грек. – Такое бывает. Командиры иногда договариваются между собой и решают такие вопросы на местном уровне.
– Только есть одна неточность, – вспомнив увиденных в Новотроицком пленных ополченцев, заговорил Балун, – ваши сидят у нас без знаков отличия. С них все срывают. А георгиевская лента на украинских военных и вовсе действует как красная тряпка на быка.
– Ты меньше говори, – предостерег его Урал.
– Я знаю, – вновь проигнорировав реплику подчиненного, кивнул Грек. – Кроме того, вы превращаете наших парней в котлеты.
– Давай и ему «ливер» отобьем? – предложил Урал.
– Я только «за», – напомнил о себе Форос. Наблюдая за происходящим, он сидел в паре шагов от Балуна.
– Не надо ему ничего отбивать, – строго сказал Грек. – В случае чего скажу, что специально до обмена не трогали и даже разрешили себя в порядок привести. Очень уж дорог для меня оказавшийся в плену у «сепаров» товарищ.
– Скажи, будто родственник, – предложил Форос.
– Что? – не понял Грек.
– Чтобы суета насчет обмена была правдоподобнее, можно сказать, будто у ополченцев твой родственник, – пояснил Форос.
– А не может получиться так, что нарвемся на того, кто всех «укропов» из «Азова» знает? – неожиданно спросил Урал.
– Думаю, нет, – зачем-то сказал Балун и осекся.
– Продолжай, чего замолчал? – испытующе посмотрел на него Грек.
– В спецбатальонах – выходцы из Западной Украины и Киева. Их костяк – это те, кто стоял на Майдане. А в армии сейчас в основном одна голытьба.