Отпуск на войну
Шрифт:
«Попадетесь, покалечу», – подумал он и стал давать последние наставления:
– Как остановлю машину, приоткройте правую дверцу и сидите. Если начнут стрелять в ответ, выпрыгивайте на обочину…
Ехавшие навстречу переключили свет с дальнего на ближний и поехали медленнее. Нужно было как-то обозначить себя. Мало ли? Если Катя права и это едет «санитарка» с донорами, то находящиеся в ней каратели могут открыть огонь просто так, за ними не заржавеет. С другой стороны, они знают, что в лазарете «реанимобиль». Конечно, в районе так называемой «антитеррористической операции» пользоваться синим проблесковым маяком, или, как его еще называют, «мигалкой», глупо, но дать понять, кто едет, можно, и Никита стал щелкать тумблерами над зеркалом заднего вида. Первый… Второй… Третий. Есть! Росшие вдоль дороги деревья стали пульсировать синим светом. Дав «люстре» немного поработать, он выключил ее. Теперь каратели знают, кто на пути.
Он прижался к обочине и надавил на тормоз.
– Что ты задумал? – проблеяла в самое ухо Катя.
– Пока не знаю, – честно признался Никита и взял лежащий на сиденье автомат. Не сводя глаз со встречной машины, он отсоединил магазин, разрядил в руку два патрона и сунул их в рот. Один отправил за правую щеку, второй положил под язык: – Раз, два, три…
– Что? – не поняла Катя.
– Ничего. – Он пристегнул магазин обратно и отложил автомат. Пока в нем нет необходимости. Чтобы расправиться в темноте на лесной дороге с несколькими карателями, достаточно внезапности и пистолета.
Слегка желтоватый свет фар уставшей «санитарки» поравнялся с дверцей и замер. Никита выбрался наружу. В это время в салоне «уазика» зажегся свет, и он увидел Хитрука. Подавшись вперед, тот вглядывался в темноту. За рулем сидел веселивший его весь день водитель. Никита решил не трогать парня.
Заранее зная, что Хитрук его не видит, он подошел к дверце со стороны пассажира. Угадав присутствие рядом с машиной человека, Хитрук высунулся в окно:
– Вы здесь «мясо» заберете?
– Еще немного, и вы бы сами в Киев поехали! – измененным голосом возмутился Никита. – Сколько у вас человек?
– Тарасюк сказал, четверых помоложе привезти, – вглядываясь в стоящий у машины силуэт, отрапортовал каратель. – Так и сделали.
Никита понимал, что долго водить Хитрука за нос не получится. Он либо поймет, что говоривший с ним человек пытается исказить голос, либо постепенно разглядит его и узнает.
– Выводи! – Никита отступил от машины.
Хитрук развернулся на сиденье и посмотрел в окошко пассажирского салона:
– Шева!
– Слышу, не глухой! – раздался недовольный голос, и дверца открылась: – Выходи по одному!
Хитрук выбрался из кабины и подошел к Никите:
– Пришлось пять деревень объехать…
– Снова эпидемией пугали? – попытался угадать Никита.
– Зачем? – отмахнулся Хитрук. – За ноздри, и во двор. Все по обвинению в поддержке сепаратистов.
– А на самом деле? – наблюдая, как пленники выбираются из чрева «санитарки» и строятся на обочине, спросил Никита.
– Какие же они сепаратисты? – засмеялся Хитрук и неожиданно замолчал.
Никита почувствовал, как он приблизил к нему свое лицо, и не удержался:
– Узнал?
– Ты?!
Но Никита уже крепко держал его автомат за цевье, а носок армейского ботинка печатался в пах.
Вскрикнув от боли, Хитрук рухнул на колени и повалился на бок.
– Чего там? – раздался встревоженный голос Шевы.
– Иди сюда! – велел Никита, выплевывая патроны.
– Берестов? – удивился каратель. – А ты каким ветром?
– Попутным!
– Сука! – сипел, загребая под себя землю, Хитрук.
– Ты чего? – догадавшись по звукам, что дружок на земле, изумился Шева. – Чего это он?
Но Никите было некогда разговаривать с негодяями. Он не представлял, как сможет сохранить им жизнь, но был уверен, что убивать не станет, ведь это не его война.
– Он что, упал? – медленно приближаясь, допытывался Шева. – Чего молчишь?
Наконец Никита отчетливо увидел его и присел. Выстрелы по ногам Шевы утонули в нечеловеческом рыке. Тупые пули превратили коленные чашечки в крошку. С этого момента негодяй до конца жизни останется инвалидом. После этого Никита разрядил остатки патронов в ноги Хитрука.
– Сюда! – раздался звонкий голос Кати.
Пленники не знали, что делать. Сбившись в кучку, они стояли на обочине и ничего не понимали.
Хитрук не закрыл за собой дверцу. Меняя в пистолете обойму на новую, Никита увидел, как водитель «санитарки» развернулся на сиденье, а его рука потянулась к закрепленному на перегородке автомату, и машинально дернул стволом, собираясь, как и карателям, прострелить бойцу ноги. В новой обойме полно патронов, а расстояние позволяет вести прицельный огонь из незнакомого оружия. Однако в последний момент он передумал. Одно дело – стрелять в Хитрука и Шеву: по большому счету эти два негодяя заслуживают даже смерть. Но калечить солдата он не стал, а бросил в него пистолет. Угодив в рулевое колесо, «макаров» отлетел солдату в грудь. От неожиданности тот подпрыгнул и отдернул от автомата руку.
Никита уже сидел рядом:
– Беги!
– Что? – выпучился на него солдат.
– Беги, говорю! – Никита перегнулся через него и открыл дверцу: – Живее!
– Понял! – Солдат выразительно кивнул и выскочил из машины.
Никита тоже выбрался из нее.
В бледном свете фар возникли Катя и какой-то мужчина.
– Что теперь? – в один голос спросили они.
– Соберите оружие и грузитесь. – С этими словами Никита вернулся к корчившемуся на земле Хитруку.
Каратель издавал звуки, словно ему в рот попал раскаленный уголь. Никита ткнул его ногой, и он просипел:
– Что-о!
– Вы ведь теперь оба «тяжелые», к тому же стали негодными к военной службе, – усмехнувшись, проговорил Никита и намекнул насчет «перспектив»: – Молитесь, чтобы вас на органы не отправили…
Глава 52
Парламентеры
Отгоняя сломанной по дороге веткой мелких мушек, Грек вальяжной походкой подошел к минометчикам. Трое солдат чистили стоявшие в окопах минометы, остальные сгружали с грузовика ящики с минами.
– Здравствуйте, парни! – поприветствовал их на украинском Грек.