Отпуск на всю жизнь
Шрифт:
Я обращаюсь к классу, учителя, – его изумление на грани ошеломления, будто на его глазах собака человеческим голосом заговорила, – я и так чувствую. С огромным удовольствием купаюсь в нём. Но класс удивлён гораздо больше, с учётом их количества. Репутация-то у Даны была не ахти.
Я в центре внимания, класс никакого учителя так не слушает, как сейчас меня. Это ж представление. Они ошиблись, думали, будет цирк, в котором я главный клоун. Но это только добавляет интереса. А клоун будет, куда без него?
Я успеваю за отведённое время.
– Итак,
Учитель с кислым видом, от которого я просто млею, смотрит на доску. Ошибок нет, решено чисто.
– Хорошо, садись.
Сажусь, вопросительно упираюсь невинным взором в этого сэнсея недоделанного. Жду. Сэнсей, однако, моих ожиданий не оправдывает. Объявляет тему урока. А класс тем временем переводит дыхание, начинает шушукаться, возиться. Зря. Концерт ещё окончен, впереди кульминация, даже две. Я – щедрый режиссёр.
– Викенть Валерич, – я вся из себя прилежная ученица дисциплинированно поднимаю руку, и когда он поворачивается ко мне, встаю, – вы мне кое-что обещали. Где оно?
– Что? – делает вид или правда, не понимает?
– Вы обещали извиниться. Где оно, извинение за клевету в мой адрес?
Класс опять затихает. Одноклассники, кажется, даже дышать перестают. Юляша, наверное, уже устала пучить на меня глаза. Учитель умучено вздыхает.
– Хорошо. Извини, Молчанова, был не прав, – из положения полуоборота вновь оборачивается к доске, выписывая на ней название новой темы.
– Не принимается, Викенть Валерич, – хладнокровно заявляю я. Класс, напряжённо прислушивающийся к нашему разговору, нервно оглядывается на гиперактивного Сашку, который рискнул передвинуть учебник. Тот испуганно втягивает голову в плечи.
– Что не принимается, Молчанова? – соизволяет обернуться полностью математик.
– Вы же учителя, – объясняю я, – вы не только нам математику, историю и прочие науки преподаёте. Вы учите нас правильно себя вести, так?
Викентий Валерьевич устало прикрывает глаза. С аппетитом глотаю его эмоцию: «И на кой я с ней связался, вот заноза!».
– Чему я сейчас у вас научилась? Вот придётся мне извиняться перед вами, я брошу через плечо «Ой, извините, Викенть Валерич, была не права» и пойду себе по своим делам.
В классе кто-то хохотнул и сразу затих.
– Чего ты хочешь, Молчанова? – а голос-то уже замученный!
– А ещё вы забыли про оценку, – перехожу к следующему отделению концерта. Темп это великое дело.
– Точнее говоря, вы забыли мне пятёрку поставить, – нечего давать ему простор для манёвра. Пусть сразу уяснит: другая отметка меня не интересует.
– Молчанова, а ты не хватила через край? Задание слишком простое для пятёрки.
– Ничего не знаю, – хрен ты выскользнешь! – Вызвали меня к доске, дали задание, я всё решила, замечаний и ошибок не было. Ставьте пятёрку!
– Ещё раз повторяю, Молчанова! Задание простое, не хватает для пятёрки.
– Не мои проблемы, Викенть Валерич, – пожимаю плечами, – Любой ответ
Последним вопросом подвожу его к самому краю пропасти. Страшно ему не хочется мне, такой противной, ставить «отлично». И деваться некуда. Я выхожу из-за парты, кладу ему на стол открытый дневник. Он смотрит волком, я невинно хлопаю ресницами. И наслаждаюсь!
Куда он денется? Мог бы и послать меня, чего я ждала с нетерпением. И тогда устроила бы ему совсем весёлую жизнь. Тут же пошла бы и накатала жалобу директору. Для начала. Не сработало бы, пошла бы выше. Как так, учитель подло отказывается ставить пять за отличный ответ! А как же борьба за качество знаний? Налицо сознательное вредительство, искажение преподавательской отчётности в худшую сторону. Двойки, значит, ставим бесперебойно, а пятёрки зажимаем. Так и отличника можно в троечники загнать. И рейтинг школы злостно уронить.
Двадцать минут он на меня потратил. Отличную оценку я из него выдавила. То ли ещё будет!
До конца урока он ни разу больше не улыбнулся. Я тоже изо всех сил старалась не ухмыляться. Кстати, огромную услугу оказала всему классу, времени на опрос и вызов к доске у него не осталось. В спринтерском темпе он вываливает новую тему. Я тихонько совещаюсь с Юлей, делаю пометки в учебнике, заношу схему решения в тетрадь. Несколько раз учитель неласково косится на нас, но придраться не к чему.
Так я заработала первую пятёрку. Выгрызла её с мясом.
Вторая пятёрка.
Вторую я получила на английском. Англичанка, худощавая симпатичная шатёнка, наша классная руководительница и милашка. Плюс моя Дана не успела с ней испортить отношения, хотя это не её заслуга. Англичанка не любит ни с кем ругаться и воевать. Одно слово – претти, то бишь, милашка.
– Экселент! – не удержалась от похвалы англичанка, – Молодец, Молчанова. Четыре!
– Не поняла, Ангелина Петровна! – натыкаюсь на умоляющий взгляд Юли, но не отступаю, – Экселент разве не значит «отлично»?
Сама попалась, мне даже загонять её не пришлось. Сказала бы «wonderful», не было б никаких… нет, претензии всё равно были бы, но с другого бока.
Англичанка чувствует, что влипла.
– Произношение хромает.
– Это чисто субъективно, Ангелина Петровна. Ошибки в окончаниях, связках и тому подобное были? Не было. Тогда другой вопрос. Носители языка меня бы поняли?
– Да, безусловно.
– Ещё вопрос. Они бы смеялись? Знаете, как бывает, когда китайцы или какие-нибудь итальянцы пробуют говорить на русском? Услышав их, мы обычно начинаем смеяться. Англичане, услышав меня, смеялись бы?