Отпуск строгого режима

Казанцев Кирилл

— Какие двадцать тысяч долларов? — не поняла Наташка. — Это че он несет?!

— Полный бред! — возмутилась Анжелка.

Начали возмущаться и другие девушки.

— У кого этих денег нет, их надо отработать, — продолжал Балабан.

— Как отработать? Где отработать? — закричали россиянки.

— Отработать здесь. Те, кто согласится, получат карточку от номера и будут принимать клиентов.

— Господи, каких клиентов?! — воскликнула побелевшая от страха Галка-Афелия.

— Клиенты богатые, — продолжал переводить администратор. — Хорошим девушкам платят по сто долларов за сеанс… И двадцать тысяч долларов можно заработать всего

лишь за двести дней, а это около семи месяцев. А если получится больше, чем один клиент в день, то отработаете сумму еще быстрее. Можете даже себе заработать, но об этом мы будем договариваться индивидуально с каждой из вас…

Его речь потонула в шквале возмущенных криков.

Катька сорвалась с места и постаралась прорваться к единственному выходу:

— Пустите, сволочи!

Один из охранников с силой ударил громадным кулаком Катьке в живот, девушка застонала, согнулась, упала на пол, поджав ноги.

Двое охранников за волосы потащили ее к сцене, положили на стол, начали стаскивать с нее одежду. Катька, несмотря на жуткую боль в животе, попробовала вырываться, отбивалась руками, ногами. С нее стащили джинсы. Один громила держал за руки, двое других — за ноги. Башкурт встал, неспешно подошел к столу, где с расставленными ногами лежала Катька, расстегнул ширинку, потом достал из брюк презерватив, зубами вскрыл его, надел на член. А потом прислонил свое тело к Катьке и задергался.

Катька завопила. Ей рот и не закрывали, наоборот, чем больше она орала, тем сильнейший ожидался эффект. Уродливый громила кончил, не издав ни звука, только судорожно дернулся всем телом. Затем неспешно снял презерватив и бросил его Катьке в лицо. Башкурт застигнул ширинку, обвел россиянок своим тяжелым взглядом и пошел на свое место за столом на сцене этого зловещего актового зала.

Катька сорвала голос и теперь только тихо стонала, а затем отрубилась.

В зале воцарилась тишина, у всех девушек был шок.

— Кто добровольно согласится — стучите в двери. И двери и стены здесь толстые. И можете не кричать — никто, кроме наших охранников, не услышит. Вы находитесь в подвале, — сообщил Балабан.

Турки, как один, поднялись со своих мест и направились к выходу. Последними вышли из зала громилы-охранники. Когда за ними закрылась дверь и послышался звук запирающегося замка, в зале выключили свет. Россиянки остались в кромешной темноте.

Некоторые бросились за своими мобильниками, но ни одна сеть в этом подвальном помещении не ловила. Телефоны могли пригодиться только как карманные фонарики. Девушки плакали, рыдали, им было жутко.

Катька очнулась через несколько часов. Она сползла со стола и забилась в угол сцены. А ночью, когда ею завладел беспокойный сон, ей приснился Валет, единственный мужчина, который Катьке когда-то понравился. Она умоляла Валета вытащить ее из волчьей западни, куда она попала.

21

По Кактусовой улице из центра города к пляжам шла парочка экстравагантных девушек. У них на носу сверкали фарообразные солнечные очки, на голове вместо головных уборов красовались хипповские парики: у одной волосы с синим отливом, у второй — с красным. Одеты они были в растянутые рваные майки с вызывающими надписями на английском языке. У одной было написано «51 % angel, 49 % devil», что в русском переводе значит «51 % ангел, 49 % дьявол», у другой «No tit Touching» — «Не трогай мои сиськи». Их бедра облегали обрезанные джинсовые

шорты с висящей белой бахромой под самыми ягодицами. На ногах были жаркие для южных стран кроссовки. Девушки явно косили под тинейджеров, у которых тинейджерский возраст уже подходил к концу.

Одна смотрела на карту, другая говорила по навороченной мобиле:

— Алло! Папа. Да, мы прилетели. Устроились, как я тебе и писала. Все отлично. Остров Гран Канарья. Нет, не Гран Каналья, а Канарья… Или ты шутишь? В общем, Канары — это Канары! Круто! Как я тебе и говорила. Наших нищебродов не видно и в помине. Не видать, говорю! Лас-Пальма такой крутой городишко. Пальмы везде. Кокосы. Все класс! Отель суперский. Пляжи — золотой песок. Погода — песня! Море — молоко ослиц. Ну, такое самое нежное молоко. Все, адьес [38] , целую! Пока!

38

Пока (исп.).

Девушка нажала «отбой».

— Кажись, повелся, — сказала она. — Ну что ж, одно ясно: Турция — это не остров. На острове куда ни пойдешь — везде берег. А здесь где берег? Ты карту положи правильно: север — верх, юг — низ.

— Да я правильно все положила, — проговорила вторая. — Идем как надо, ты только меня не отвлекай. Впереди должен быть берег моря.

— Блин… Ты берег не ищи. Ты ищи гостиницу «Сан Флауэр» — «Подсолнух».

— Да вот смотрю и в упор не вижу. Она где-то здесь, совсем рядом, недалеко от этой Кактусовой улицы.

Это были Светка — с надписью на майке про ангела и дьявола — и Ленка, у которой бюст был больше, чем у подруги, но все-таки ненамного, поэтому она решила это обстоятельство подчеркнуть, а вернее — подписать. Вот и выбрала майку с экстравагантной фразой «No tit Touching».

План, который мелькнул в голове у Ленки, а затем был утвержден и обдуман Светкой, был прост — сказать строгому папику, начальнику всей городской милиции, что они летят на Канары, а самим в Москве сдать билеты, развернуться на девяносто градусов и полететь в Анталью, чтобы найти и жесточайше отомстить негодяю Валету.

И вдруг Ленка и Светка остановились как вкопанные. На скамеечке, на самом краешке, очень скромненько, с каким-то жалко-мечтательным выражением лица вначале Ленка, а потом и Светка заметили того, ради кого они прокинули Канары.

Там, сжав колени, тихо дыша и почти не моргая, закатив зенки, сидел Валет собственной персоной.

— Молчок, — протянула Светка. — Я же тебе уже проболталась, какой он фокусник-иллюзионист. Сейчас нам надо придумать план, чтобы спалить его по полной.

— Щас придумаем… — Ленка хитро посмотрела на подругу. — Есть идея! Короче, ты подсаживаешься к нему, просишь закурить.

— Да е-мое, вот так сразу выдавать, что я из России? — покачала своей синей, как у Мальвины, головой Светка.

— А ты что думаешь, если майку с английскими буквами надела, по тебе не видно, что ты русская? — резко сказал Ленка.

— И как это видно? — надулась Светка.

— Да видно, и все, не спорь… — сказала, как отрезала, Ленка, — Короче, слушай. Подсаживаешься, вся такая растрепанная, мол, с бодуна, говоришь: дайте закурить — вряд ли он тебя узнает…

— Ну-ну, что русская, узнает, а что я Светка, его подруга, которая не раз кувыркалась с ним до утра, не узнает? — засомневалась подружка.