Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Он ждал турчанку? — взъерепенилась Светка.
— Да! — кивнула Ленка, — он ждал турчанку.
— Так вот почему он от меня сбежал! Влюбился в турчанку! Конечно — карие глаза, танец живота! Падла! — чуть не крикнула Светка.
— Сволочь! — поддержала Ленка.
— Мы его еще достанем!
— Конечно, достанем. Раз он здесь, значит, еще найдем, — решительно сказала Ленка.
Подруги встали со скамейки и пошли вверх по Кактусовой улице к своему отелю. Купаться им расхотелось. Хотелось выпить. Хотелось напиться.
22
Борода
«Если баба вмешалась в мужскую дружбу — значит, дружбы больше нет… — с обидой и злостью думал он. — Валет бегает как кобель за течной сучкой. Ну, пусть побегает, — криво усмехнулся Борода. — Добегается… Нет, блин, бабло в кармане, а делать совершенно нечего. Идти бухать только».
Турок-месхетинец сам был смуглый, так что загорать ему не выпадало. Купаться в море — какое там! Когда-то в далеком детстве в поселке в центре Казахстана, где одна полупустыня кругом, он только и слышал, что речки есть где-то в паре километров от дома, но обмелевшие, пересыхающие, ушедшие, как огромные змеи, в песок. Так что плавать он в свое время не научился. А еще Борода помнил страшную новость, как Аральское море от прибрежных городов за один день на сотню километров отошло. Навсегда остались ржаветь в пустыне корабли, рыбаки остались без работы. И теперь тот кошмар преследовал его — море, коварное море в любой момент может превратиться в море зыбучего песка. И это неизгладимо отпечаталось в его сознании. Конечно, много лет спустя, в Центральной России, зэки научили его плавать — за руки и за ноги бросили в Волгу с пирса и ржали, глядя, как он, словно малый щенок, барахтается:
— Учись, Борода, плавать, чтобы от ментов всегда мог вовремя сдрыснуть.
Инстинкт самосохранения помог ему не захлебнуться, да и кореш потом показал, как руками и ногами болтать, воздух в легкие набирать. В общем, море, воду — так как с детства не был приучен — он не любил.
Хочешь не хочешь, делать нечего, пришлось Бороде идти бухать в ресторан с бесплатным бухлом, под зонтиками на берегу голубого бассейна.
А в ресторане веселье шло полным ходом. Бесплатный алкоголь лился рекой, раскрасневшиеся мужчины поили друг друга, перебираясь от столика к столику.
— За дружбу между российскими городами! — громко вещал громадный мужик с лысой, как яйцо, головой. Ты — Соликамск. А ты что? Ешкин кот… Йошкар-Ола! А я Димон из Челябы!
Мужики вскакивали, обнимались.
Рядом с Димоном на автопилоте семенила крохотная русоволосая женщина с круглым лицом. Она смеялась до икоты, когда ее муж что-то говорил. Наверное, ей казалось, что он говорил что-то умное и что-то важное. Она в первый раз видела, как ее муж берет инициативу в свои руки и проводит в жизнь такую важную вещь, как укрепление дружбы между городами России.
Борода взял себе водяры, присел за столик.
Шумная компания тут же его заметила.
— А ты, чувак, откуда? — Димон положил тяжелую лапу на плечо турку-месхетинцу.
— Из Казахстана.
— То, что ты из Казахстана, мы видим, — сказал мужик из Соликамска. — Дружба, союз таможни, Байконур, за который мы вам отстегиваем! Космос! Ура! Казахи и русские — братаны навек! И все хорошо по-нашему разговаривают!
— А я и мой кореш — из Магнитки. От нас до Казахстана рукой подать! Казахстан нас окружает! — проговорил коренастый рябой парень.
— Как это — окружает? — не понял Димон. — Я из Челябинска, так казахи у нас на севере.
— А у нас они вокруг — налево, направо… — продолжал свою «телегу» житель Магнитогорска.
— Правда-правда, — подтвердил его приятель.
— А из какого ты города? — не унимался Димон.
— Мой город называется Саксаульский.
— С…сульский, — попробовал повторить хорошо поддатый мужик из Соликамска.
— Чего? Сексаульски? — заржала жена Димона. — Давайте за секс. Это значит за любовь!
— Женщина, замолчи, — проговорил Димон, — дружба городов важней. Мы сейчас все города России сделаем побратимами! Слышите все?
— Только ща Москву вспоминать не надо, — сказал один из магнитогорских.
— Да при чем тут Москва? Москва Москвой, а мы сами собой, — трындел Димон. — Мужики, за Челябу, за Соликамск, за Магнитку, за Йошку-кошку и этот самый Саксаул!
Все радостно подняли рюмки и выпили залпом.
Тут же налили еще.
— А теперь — за дружбу между народами! — предложил Димон. — Ты казах, мы русские — дружим? Дружим — и дай краба.
Он протянул Бороде свою широкую ладонь.
— Я не казах, я турок-месхетинец.
— Турок? И так хорошо говоришь по-нашему? — удивилась жена Димона.
— Турок-месхетинец.
— Какая разница — турок есть турок.
— Я жил в СССР, потом в Казахстане, потом в России. Много городов объехал. Много где побывал, — начал объяснять Борода. — А теперь вот сижу здесь — прилетел на историческую родину.
Его слушала только жена Димона, а сам Димон махал рукой: мол, давай не грузи, говори быстрее, выпить надо, трубы горят.
— Друганы! Товарищи-братья! За дружбу между турками и русскими! — воскликнул челябинец.
Он, его жена, мужик из Соликамска и сам Борода выпили.
А пока турок-месхетинец распрягался насчет своего житья-бытья, мужики из Магнитогорска отползли в глубь ресторана.
И вдруг один из них закричал — так, что все посетители обернулись.
— Ты че, нас не уважаешь? — раскачиваясь перед столиком, где сидели четверо немецких туристов, возмущался россиянин. — Почему вы не хотите выпить со мной? Думаете, вам, богатым, все можно, да? Э-э, глядите сюда… потомки фашиков сидят и ржут с нас!
— Эй, Карась, успокойся, — попытался приструнить приятеля его зема из Магнитки.
— Братаны, они нас за людей не считают! Отомстим за дедов! — раздался возглас с дальнего столика.
Из-за него встали четыре русских богатыря и немного шатающейся походкой направились к немцам.
Через пару минут четверо туристов из ФРГ из-за своего узкого понимания дружбы между народами оказались в бассейне. На попытки выбраться русские мужики с невероятным азартом сталкивали их обратно, выкрикивая «Гитлер капут!» и «Мы вам покажем Вторую мировую!»