Отпуск строгого режима
Шрифт:
— Ответь.
Борода нажал на изображение зеленого телефончика. В трубке раздался мужской голос, говоривший по-турецки:
— Откуда у вас этот телефон?
Борода растерялся, вылупил глаза на Валета.
— Говори, — прошептал карманник. — Фразу говори.
Борода, как пономарь, монотонно проговорил:
— То, что вы ищете, — у меня. Если с девушкой хоть что-нибудь случится, вся информация будет в Интернете. Я перезвоню.
— Ваши условия! — грозно проговорила трубка.
Валет скрестил ладони.
Борода, у которого пот выступил на лбу, быстро отключил телефон.
Валет выхватил аппарат, достал батарейку.
— А теперь рвем когти!
— Куда?
— В Анталью!
Компаньоны пошли пешком к центру города. Шли долго. Звезды алмазными горошинами светили над головой. С пронзительным писком во мраке ночи проносились летучие мыши. Шаги компаньонов гулко раздавались над мостовой.
— Куда так долго чапаем? Что, не могли взять мотор на стоянке? — заныл турок-месхетинец.
— Борода, мы не борсетку у очередного пузана украли. Мы, вернее, ты у местной мафии украл то, за что в ванну с серной кислотой бросают, чтобы ни одна клетка твоего глупого мозга не выдала информацию из этого ноутбука. Они все ближайшие стоянки прочешут, таксистам, если надо будет, битой ребра переломают, чтобы узнать, кого и куда они сразу же после нашего звонка на пляже отвозили. И полиция, я чувствую, с ними повязана.
— Японский городовой! — схватился за голову Борода.
— А ты думал, шутки. Это ты хотел со мной пошутить. А здесь «братки» шутить с нами не будут.
В центре Сиде, где тусовались группки туристов, подельники сделали вид, что только что вышли из бара, поймали мотор.
— В Анталью, — сказал Борода.
— Двести баксов. Ночь на дворе, — сказал таксист.
— Сотня, — буркнул Борода.
— Сто пятьдесят.
— Сто двадцать пять, — снизил цену Валет.
— Едем, — согласился таксист.
Компаньоны забрались в автомобиль, шеф дал газу.
Желтый «Рено», сияя ослепительными фарами, «поплыл» по шоссе на север, к Анталье.
26
В горах, поросших лесами, километрах в сорока от моря, на берегу изумрудного водохранилища пряталась в тени средиземноморских сосен аккуратная вилла с плоской крышей, зарешеченными окнами, тарелками спутниковых антенн и отличной системой видеонаблюдения.
В этом месте редко бывает зной: горный воздух, лес — все это не дает солнцу раскалить землю. По ночам в этих местах довольно прохладно, хотя обогревательных приборов на вилле не использовали. Разве что в зале держали красивый камин в староанглийском стиле.
Эта был самый любимый загородный дом господина Кылыч-Арслана. Именно сюда поздно вечером привезли Элеонору.
— Проходи, пожалуйста. — Хозяин виллы первым вышел из автомобиля и радушно пригласил девушку в свои владения, показывая открытой ладонью на входные двери. — Башкурт, остаешься со мной, а вы с Балабаном, — господин Кылыч-Арслан обратился к водителю, — отправляйтесь в наш «отель».
— Как скажете! — учтиво проговорил водитель.
Черный внедорожник отполз от стоянки, и его габаритные огни вскоре скрылись на дороге за деревьями.
Господин Кылыч-Арслан провел гостей в каминный зал, где уже пылали и трещали поленья, объятые веселым пламенем.
— Уютно, не правда ли? — Хозяин виллы вопросительно и вполне дружелюбно посмотрел на Элеонору.
— Да, неплохо! — согласилась девушка.
— Прошу присаживаться. — Господин Кылыч-Арслан показал на удобные кресла вокруг круглого журнального столика, отполированного так, что в него можно было смотреться как в зеркало.
Башкурт тут же плюхнулся в кресло и шумно вдохнул воздух, показывал, что старается скрыть свое недовольство.
— Садитесь, не стесняйтесь. Кофе или чаю? — предложил «финансист».
— Чаю. Уже поздно для кофе, — сказала Элеонора.
— А мы можем пить кофе и по ночам, — улыбнулся хозяин виллы.
— Мне воды холодной, в горле пересохло, — сипло проговорил Башкурт.
— Сейчас все принесут, — заверил хозяин виллы.
И на самом деле, через пару минут бесшумно появилась девушка в традиционной турецкой одежде для дома: бело-голубых шелковых шароварах и желтой свободно облегающей рубахе, тоже из шелка, по краям обшитой искусным орнаментом. На ногах — кораллового цвета кожаные туфли ручной работы, которые с древних времен мастеровые люди шьют в Дамаске. На туфлях строчки и аккуратная пряжка сияли золотом. Служанка принесла медный поднос с бокалом воды, двумя фигурными стеклянными стаканчиками, похожими на среднего размера рюмки для крепких напитков. В рюмки был налит чай цвета коньяка. Рядом лежали крохотные булочки, пропитанные различными фруктовыми сиропами.
Башкурт, пока брал воду, пожирал взглядом миндалевидные черные глаза служанки. Восточная красавица опустила взор, и на ее смуглых щеках вспыхнул вишневый румянец.
Долго смотреть на служанку хозяина дома неприлично, и Башкурт уткнул нос в бокал с минеральной водой.
Тонкий аромат чая разошелся по каминному залу.
— Иди, Чаглаян, — произнес «финансист», — если что понадобиться — ты все услышишь. Надеюсь, не заснешь?
— Что вы, господин Кылыч-Арслан. Не засну.
Девушка так же бесшумно, как и появилась, выбежала из зала.
— Чаглаян? — удивилась Элеонора. — У вас можно девушку назвать Водопад?
— Очень красивое имя. И подходит к этой вилле. Эта девушка из очень бедной семьи. И как только я узнал, что ее зовут Чаглаян, тут же согласился взять ее на работу. Я сразу же по-думал об этом доме. Здесь в нескольких шагах великолепный Манавгатский водопад на Грин Каньоне. Ты видела его?
— Нет еще, но слышала о красоте этих мест, — вежливо сказала Элеонора.
— Красота бывает пугающей, — двусмысленно пошутил Башкурт. — Голова может закружиться, человек оступится и сам не поймет, как окажется в водопаде. Или в объятиях такой красотки, как Чаглаян.