Отпуск военного режима
Шрифт:
Ощущения резко меняются, а я краснею до самых кончиков волос. Убью папу по возвращению. Собирая мои вещи, Глеб обнаружил-таки спрятанный в чемодане вибратор. И именно он сейчас вибрировал и посылал волны по моему возбужденному телу.
Ахнув, изогнулась под ощущениями очередного шлепка по мягкому месту. Глеб подвигал игрушкой, и я застонала еще сильнее: теперь он массировал именно там, где нужно. Мелко подрагивая, поерзала на простынях, устраиваясь еще комфортнее.
И вот тут мои глаза расширились до предела: мои половинки развели с силой в стороны,
Движения становились все более развратными, он уже не просто дразнил, он на самом деле фактически брал меня языком, проникая в подрагивающий вход. Под такими ласками мозг не просто плавился, он растекался в лужицу, покидая меня окончательно.
Я уже не стонала, я рыдала в подушку от переизбытка ощущений. Заливаясь слезами, я требовала еще и еще, сильнее, больше и дольше.
Щелчок — и вибратор стал работать сильнее, а место языка заняли пальцы; они поглаживали, дразнили и растягивали подрагивающее отверстие. Но когда язык и пальцы начали работать вместе, я откровенно взвыла: это было выше моих сил.
Мое тело содрогнулось, меня накрыли ощущения полного расслабления, перед глазами вспыхнули черные звездочки, и не упала я только из-за руки, удерживающей мою попку высоко задранной кверху.
Волны наслаждения еще не отступили, а возбуждение начало возвращаться обратно: отпускать меня никто не собирался. Глеб решил окончательно убить меня таким извращенным способом и тем самым от меня избавиться.
Когда я смогла хоть что-то сообразить, игрушка работала на полную мощность, а пальцы пропали, уступая место пульсирующей головке. Входили в меня медленно и долго. Боли я не чувствовала, только непривычный дискомфорт. Глеб заполнял меня до самого упора, задевая при движении еще и вибратор.
Темп стал нарастать, и мой голос вновь заполнил все пространство небольшого гостиничного номера: мне уже было все равно и на соседей, да и на весь мир, для меня остались только мы и эта самая кровать.
Очередной удар послал сладкую волну к низу живота, где вовсю затягивался узел наслаждения, требующий разрядки. Мою голову за волосы потянули вверх, заставляя встать со сложенных рук, выпрямиться и взвыть. Под таким углом проникновения стали ощущаться еще сильнее и глубже.
Поза сменилась, и я самым бессовестным образом заплакала от переизбытка чувств. Я сидела на твердом члене, расставив ноги по сторонам от бедер парня, спиной прижимаясь к мокрой груди, откинув голову ему на плечо.
Одна рука парня играла с моей грудью, в то время как другая потирала горошинку клитора. Глеб делал короткие толчки, едва выходя из меня. И тут меня скинуло словно с обрыва: рука с груди исчезла и переместилась к вибратору.
Теперь игрушка, повинуясь движению руки, входила и выходила из меня в едином ритме с толчками горячего члена. Я застонала и почувствовала, как волна оргазма прокатывается по всему телу, заставляя
Застонав мне в ухо, парень сделал еще несколько сильных толчков и разрядился в меня, заполняя теплой и вязкой жидкостью. Мы опустились на смятые простыни, пытаясь отдышаться от бешеного ритма. Опавший член выскользнул из моей попки, и по ногам медленно потекла вязкая и тягучая сперма.
Глеб пришел в себя быстрее, чем я, и десять минут спустя мы уже целовались, стоя под обжигающими струями воды. Мытье превратилось в извращенные ласки, которые распаляли не успевшие отойти от произошедшего тела.
Из душа я выходила зацелованная и чистая до скрежета. Спать хотелось до смерти, но часы показывали начало пятого, а значит, пора было начинать собираться на закрытие выставки. Как бы она ни была скучна и бесполезна, но более идеальной площадки для подписания договоров в мире мебельного бизнеса просто не было.
Львиная доля договоренностей, контрактов и слияний происходила именно на этой площадке, и сегодняшний день — это некий красивый жест в сторону организаторов. Толку, конечно, мало, но зато красивый вид и вкусная еда. До трех ночи оставались обычно те, у кого поздние вылеты.
Темно-изумрудное платье было тщательно отпарено, асимметричный подол струился вниз переливающейся волной, делая мою фигурку еще тоньше. Низкая талия скрывала под собой последний месяц без спортзала. Голая спина подчеркивалась длинной серебряной цепочкой с витиеватой буквой «А» на конце — очередной подарок папы на совершеннолетие. Кружевной перед платья, создавал обманчивое впечатление полного обнажения, но на самом деле состоял из телесной ткани с темно-зеленой вышивкой.
Когда год назад я принесла домой это творение дизайнера, отца едва инфаркт не хватил, и тем интереснее было наличие этого платья в моем чемодане сейчас.
Волосы завиты и приподняты в высокий небрежный хвост. На макияж я опять убила почти час, но все мои старания всегда окупались с лихвой — от моих сверкающих глаз невозможно было оторваться.
Глеб был в классических брюках и отутюженной белоснежной рубашке, пиджаком он решил пренебречь. Ему это ничуть не мешало выглядеть дорого и со вкусом.
— Ты прекрасна, — меня нежно поцеловали в макушку.
— Ты тоже прям идеальная жертва для Алексис, — поддела я, обнимая его за талию.
— Думаешь, стоит провести с ней сегодняшний вечер? — Глеб сделал вид, что всерьез раздумывает над таким развитием событий.
— Я тебе проведу! — и с силой сжала мужские бедра, — я тебе тогда все, что не нужно, оторву.
— Как ты мило ревнуешь, — брюнет чмокнул меня в самый кончик носа.
— Глеб! — возмущенно стукнула его в плечо и попыталась отвернуться.
— Мне нравится, — поцелуй в висок, — как горят твои глаза, — поцелуй в лоб, — когда ты начинаешь ревновать, — поцелуй в нос, — меня к другим, — поцелуй в краешек губ, — девушкам, — и сладкий поцелуй.
— Ненавижу, — выдохнула я в его рот.