Отпусти меня
Шрифт:
Он в принципе казался сильно замороченным в ту неделю. Было много сложных операций, а Миша всегда слишком сильно погружался в работу, отключаясь от реальности. Сергеева понимала это — у неё и самой после увольнения второго райтера деньки выдались почти адскими, и после работы она мечтала лишь о мягкой кроватке и порции сна.
Но, несмотря на всё это, рыжая чувствовала — что-то не так. Какое-то неприятное чувство поселилось в её груди, где-то в области сердца, и периодически словно невидимая рука сжимала орган, мешая ему правильно работать. Это было так странно и непохоже на Машу. Она не узнавала саму себя. Особенно когда, узнав о том, что Миша всё же поедет гулять с коллегами, не выдержала и расплакалась. Это было, мягко говоря, не в её стиле — девушка всегда с охотой отпускала любимого проветриться, понимая, что невозможно проводить бок о бок всё своё свободное время. Все вылазки доктора поощрялись, ведь они его радовали, а для Маши не было ничего важнее счастья её мужчины.
Однако, в тот день организм и понимание дали сбой. Либо, женское нутро чувствовало — что-то грядёт. Что-то, что изменит её жизнь навсегда. И эти перемены Машу пугали.
День она провела лениво — за просмотром фильмов. Ей было скучно и немного грустно. За полгода она так сильно привыкла каждый выходной проводить с Мишей, что без него просто не знала, куда себя деть. Вся её жизнь уже давно вращалась вокруг него, и, оказавшись в одиночестве, рыжая почувствовала себя собакой, которую бросил хозяин. Ужасное, но очень верное сравнение. Это коты — существа самодостаточные, которые больше всех любят только себя. А собакам — им человек нужен, они без него тоскуют.
Вечером Маша покосилась в сторону молчавшего телефона и написала короткое «Как день?». Меньше чем через минуту её телефон зазвонил и, не скрывая широкой улыбки, девушка ответила:
— Привет.
— Привет, Мандаринка, — ответил её самый любимый в мире человек.
— Как отдыхаете? Время уже десять, вы там наверняка уже веселые, — отметила рыжая с усмешкой.
Трубка чуть помолчала, после чего голосом Миши выдала:
— Я дома. Не поехал никуда.
Сергеева даже села от такого заявления. С её языка чуть было не сорвался закономерный вопрос «тогда почему я сейчас не с тобой и мы проводим выходной отдельно?», но девушка проглотила его. Причин могло быть много. Вдруг, он решил всё действительно в последний момент, где-то за минуту до звонка. Или же ему просто нужно было немного свободного времени и пространства. Такое возможно, это нормально. Людям свойственно отдыхать друг от друга. Особенно, когда они чуть ли не связали жизни вместе. Иногда приходит и усталость. Нужна перезагрузка.
Мысленно прочитав эту мантру, девушка сказала:
— Понятно. А завтра какие планы у тебя?
— Завтра я приеду к тебе.
— Интересный поворот, — протянула Маша игриво, — И что мы будем делать?
— Разговаривать, — секундное молчание и негромкое, — О нас.
У рыжей будто все внутренности оборвались. Словно кто-то перерезал невидимые ниточки, которые держали всё на своих местах, и органы рухнули, сбились в бесформенный комок. Она вскочила с дивана, на котором так удобно расположилось до этого, и чуть ли не крикнула полным паники голосом:
— Зачем? Разве с нами что-то не так?!
У неё сердце ходуном ходило — того и гляди выскочит. Нет, можно было предположить, что Павлов решил сделать ей предложение, вот только интонации в его голосе красноречиво намекали на то, что колечка на пальце не будет.
— Маша… — голос мужчины самую малость дрожал, — Давай завтра. Пожалуйста.
— Нет! — всё-таки выкрикнула девушка, которая уже была близка к истерике, — Я до завтра просто не доживу, если ты не скажешь мне это сейчас. Ты что… — Сергеева запнулась и добавила еле слышно, — Хочешь расстаться?
Тишина. Гнетущая, давящая на уши, плечи, сердце, мозг — на всё. А после — тихое, но твёрдое:
— Да.
И всё — она сорвалась. Нырнула в ту самую истерику. Хождение по краю закончилось. Маша оказалась в самом эпицентре омута, и с трудом понимала, что происходит.
— Почему? — также тихо спросила девушка, понимая, что повысь она голос — и всё, её накроет, — Что я сделала не так?
— Дело не в тебе, — попытался объяснить мужчина, но рыжая его прервала истеричным:
— Да конечно во мне! Это ведь ты хочешь со мной расстаться, а не я с тобой! Разумеется, я виновата!
— Нет…просто…я не могу так.
— Как? — шепнула Маша, — Ты не любишь меня?
Казалось, прошла вечность, но на самом деле тишина длилась не больше трёх секунд, после чего рыжая услышала не слишком уверенное, но, как ни странно, твёрдое:
— Не люблю.
Дальнейшее Сергеева помнила смутно. Миша что-то говорил — что он не случал по ней, последние полторы недели сводил их встречи к минимуму, и всё чаще старался сбежать от неё. Признался, что в последние дни звонил и писал не потому что хотел, а потому что чувствовал, что должен. Что делал всё для неё не из-за желания, а потому что нёс за неё ответственность. Ведь они были вместе — Маша была его девочкой, которую он пообещал оберегать и защищать. Но она стала обузой и начала душить мужчину.
Сергеева повела себя неправильно — это она поняла уже позже. Она не стала гордо поднимать голову, как наверняка сделала бы Даша, благодарить за проведённое вместе время и прощаться. Нет, рыжая начала плакать — рыдать в трубку, умоляя не бросать её. Она открыто призналась, что не хочет этого — жить в мире, в котором нет его. Это слишком больно. И, что важно — непонятно. Ведь они разговаривали за несколько часов до этого, и всё было прекрасно. Это была хорошая актёрская игра?
Оказалось — да. Миша признался, что думал об этом уже несколько дней, что он пытался отдалиться, и девушка наверняка заметила, просто не хотела это принимать. Некстати вспомнилось неприятное предчувствие и дневные слёзы — да, он оказался прав. Но легче от этого не становилось.
Миша пообещал приехать на следующий день, чтобы поговорить с ней. Потому что она — хорошая девушка и заслужила правильного поступка. Маша не стала говорить, что правильный поступок — это не бросать её. Просто тихо поблагодарила его и позволила ему положить трубку. Она не хотела этого, но чувствовала, что разговор тяготил его. Ему тоже было больно от всего этого — не так, как ей, но Сергеева в очередной раз поставила своего мужчину выше себя. Поправочка — уже не своего мужчину.
Трясущимися руками Маша набрала свою сестру. Карина мудрая, она — почти как её личная волшебница. Карина сможет что-то исправить. Она поможет.
— Близняшка, ты чего так поздно звонишь? — удивлённо спросила сестра после нескольких гудков.
Вместо ответа Маша всхлипнула, не в силах сдержать слёзы.
— Маша? — голос Карины напрягся.
Кое-как взяв себя в руки, рыжая выдавила из себя:
— Он бросил меня…
На том конце связи чуть помолчали, после чего удивленно спросили:
— Ты серьёзно? Или вы просто поссорились?
Это само по себе было странно — Маша и Миша никогда не ссорились. Ни разу. Только если в шутку. Им всегда удавалось лавировать, обходя скользкие темы, а все вопросы, связанные с ревностью или прочим, заминались. Даже бытовуха их не съедала — они чуть ли не жили вместе, но при этом это не давило. Так казалось. На деле же выяснилось, что нет — одного из них это всё же угнетало.