Отпусти меня
Шрифт:
Миша отвёл глаза и, кивнув, негромко произнёс:
— Не хочу.
— Ты говорил об этом с мамой?
Кивок — и девушка понимает, что обратной дороги не будет. Мама, которая осталась в Казахстане, была одним из самых важных людей для Павлова. Она была первой, кто узнал про то, что у её сына появилась новая любовь. Эти двое очень много общались по видео связи, и мужчина нередко советовался со своей родительницей. И если он сообщил ей о решении разорвать отношения — всё, дороги назад не было.
Чуть подумав, Маша призналась:
— Мне так хочется тебя удержать. Но мне даже нечего тебе предложить. Всё самое дорогое я тебе итак отдала —
Маша проводила мужчину до двери, а после — пошла на кухню. По старой привычке открыла окно и выглянула. Раньше Павлов всегда, уходя, прикуривал, поднимал голову — и слал своей девушке воздушный поцелуй. Но в тот раз он лишь щелкнул зажигалкой — её подарком — и пошёл к припаркованной машине. С другой стороны, чего еще ждала Маша, если он даже сидя напротив, не смел поднять на неё глаза? И, буравя взглядом его спину, девушка шепнула еле слышное:
— Прощай.
*****
— В какой-то степени, мы правда уникальная пара. Ведь расставались не один день, а два, и каждый месяц я скорбела двое суток. Знаешь, первое время я была даже не расстроена, а растеряна, — негромко произнесла, так и не дождавшись ответа от Миши, — Несколько недель пыталась понять, что не так. Как я умудрилась пропустить тот момент, когда всё стало не таким? Когда всё изменилось? Я не воспринимала саму реальность. Просто, мне казалось, что если мы с тобой оказались ненастоящими — то, что в этом мире вообще могло быть настоящим? Мне жить не хотелось, — поймав резкий взгляд Дока, я покачала головой, — Нет, ни о чём таком я не думала — в конце концов, не дура. Но мне не хотелось просыпаться по утрам. Я не верила вообще никому. Как вообще можно доверять кому-то, если самое реальное в моей жизни оказалось просто пшиком?
— Маша, мне жаль, — негромко произнёс мужчина, но я только горько усмехнулась:
— О, я верю тебе. Ведь мне тоже жаль. Жаль, что я позволила самому светлому чувству, что только завладевало мной, меня же и уничтожить.
— Я…я не знал, — голос Миши был растерянным.
Повернувшись, я заметила его взгляд — в нём читалось смятение, обида, боль. Интересный коктейль, если вспомнить, что это я была главной жертвой той истории. Но я знала причину такого выражения на его лице. Миша, несмотря на все свои достоинства и плюсы, жил в тени своих комплексов. Которые щедро отсыпали ему предыдущие девушки, а также бывшая супруга. Он не верил, что его могли так сильно любить. Все, с кем он был раньше, всегда на первое место ставили себя. Я же возвела на пьедестал мужчину. Моя большая ошибка.
— Конечно не знал. Потому что ты не знаешь, что значит любить тебя. Когда мы были вместе, каждая клеточка моего тела кричала, что это правильно, что мы — идеальная пара, и такая любовь может изменить всю мою жизнь. Но когда тот, кто давал тебе такие эмоции, вдруг уходит, наступает пустота.
Мой голос звучал глухо, я наверняка выглядела, как человек, который устал от всего. Собственно, так и было. Но я понимала, что не могу уйти, не сказав всё, что накопилось. Всё, что так сильно хотела сказать ему все те месяцы, до того дня, как мне стало всё равно.
— Знаешь, как я поняла, что пошла дальше? Я проснулась однажды утром — и не вспомнила о тебе. А после — не вспомнила, что не вспомнила. Как бы бредово это не звучало. Но жизнь постепенно замостила твой образ другими и вытеснила тебя из моего разума. Да, это, в основном, была работа, но всё же. Я пошла дальше. Вот только отношения завязывать перехотела. Тут да, прогресса нет.
— Маша, девочка, моя, Мандаринка, — заговорил Павлов, протягивая руку и накрывая мою чуть дрожащую ладонь своей, — Я могу всё исправить. Дай мне шанс. Дай нам шанс. Прошу тебя.
Но я лишь упрямо покачала головой. Хватит. Плавали — знаем. Поведёшься еще раз — и пропадёшь. Заглянешь в эти синие глаза — и никогда не вынырнешь. Он имел все шансы погубить меня. Окончательно. Я этого не хотела.
Поэтому, сбросив его руку, я растянула губы в усмешке:
— Что ты исправишь? Отмотаешь время назад, чтобы этих двух лет не было? И чтобы мы пошли на Хеллоуин в костюмах Хана Солы и принцессы Леи, как планировали? А на день рождения я подарила тебе тот самый громкоговоритель, чтобы ты матерился на идиотов-водителей? Или мы сходим в кино и посмотрим все те фильмы, на которые я ходила без тебя, хотя мы должны были это делать вместе? Я знаю, что это мелочь, но всё равно — можешь себе представить, что это такое? Я через всё это прошла одна! Потому что тебя не было рядом! И сейчас ты приходишь — и начинаешь задвигать речи о том, что это не просто секс! Нет, это именно он и есть! Тогда — да, не был, но я отдала тебе всю себя. Я душу вынула — и положила её на алтарь наших отношений. Так что сейчас я пустая. Осталось только вот это.
— Маша… — начал было говорить Павлов, но я перебила его, повторив свой вопрос:
— Помнишь, о чем ты меня попросил, когда уходил?
— Да, — тихо ответил Док.
— Скажи это, — мой голос был твёрд, а глаза — сухими.
И только внутри что-то неприятно кольнуло, когда Миша произнёс ту самую фразу, которая навсегда надломила что-то во мне:
— Я попросил отпустить меня…
Кивнув, словно я сомневалась в его памяти, наконец, взглянула в его глаза и сказала:
— А теперь я прошу того же. Отпусти меня.
С этими словами вышла из машины, негромко хлопнув дверцей. Моя спина была прямой, словно я проглотила палку, и я держала себя в руках, пока пыталась нашарить в сумочке ключи. Один раз я не сдержала слово, данное себе, и заплакала при нём. Но за два года я хоть немного научилась держать себя в руках. Так что Миша не узнал, что стоило мне закрыть за собой металлическую дверь подъезда — мои ноги подкосились, и я рухнула на бетонные ступеньки, содрогаясь в рыданиях.
Да, я победила. Но как дорого мне обошлась эта победа. Остатками моего израненного сердца и в клочья разорванной души.
Глава двадцать вторая
— Миша, где ты витаешь?
Мужчина моргнул и, сфокусировав взгляд, вяло улыбнулся сидевшей рядом женщине.
— Прости, Тань, я отвлёкся, — честно признался он, — Что ты говорила?
Его знакомая лишь закатила глаза и терпеливо повторила:
— Как думаешь, в какой цвет нам лучше покрасить детскую? Я спрашивала мнение Андрея, но тот, как всегда, стоит прозвучать слову «ремонт», крестится, словно я предлагаю вызвать Сатану, а нас стенах нарисовать пентаграммы. Странный, в общем, у тебя друг, — добавила она.