Отравление в шутку
Шрифт:
— Я подумал, что мне все это почудилось, поэтому решил вернуться к окну и заглянуть в него снова. Если я ничего такого не увижу, значит, мне померещилось… А когда я заглянул в подвал, вы погнались за мной… — Он уныло покачал головой. — Все не так. Везде чистое безумие…
Дверь открылась. Том нервно обернулся, когда вошла Джинни. Она окинула его взглядом с головы до ног, потом подошла и обняла его.
— Ты плохо выглядишь, старина! — шепнула Джинни ему на ухо. — Нет, не вставай! Не могу даже порадоваться тебе, Том. Здесь слишком ужасно. Но для тебя теперь все будет в порядке. — Ее глаза наполнились слезами, когда она посмотрела на меня через плечо брата. — Мы вернули его, Джефф, и больше не отпустим… Но расскажи мне, что произошло. Как ты нашел Тома? Не бойся — я смогу это выдержать.
— Кларисса мертва, — медленно отозвался я. — Несомненно, это еще одно убийство.
Том подскочил, сбросив руку Джинни.
— Кларисса мертва… — пробормотал он. — Значит, я… я не безумен! Но кто… О чем вы говорите? Что значит «еще одно убийство»?
Джинни медленно поднялась с подлокотника его кресла. Пока Том, продолжая бормотать, искал бутылку, она стояла неподвижно. Ее зеленые глаза расширились.
— Но почему? — резко осведомилась она. — Зачем… убивать Клариссу?
— Для этого может быть любая причина, Джинни, — ответил я.
— Например?
Я колебался. Очевидный вывод напрашивался благодаря рассказу Тома, и все же могла существовать более глубокая причина. Но в любом случае все данные указывали только на одно лицо…
— Возможно, потому, что Кларисса узнала убийцу, — сказал я. — Она говорила, что у нее есть идея насчет того, кто он.
К тому же убийство Клариссы и Уолтера Туиллса могло быть частью заранее обдуманного плана. У Туиллса были деньги, и он умер. Кларисса должна была получить деньги и распорядиться ими по своему желанию…
— Ты что-то утаиваешь, Джефф.
— Я ничего не утаиваю. Мне трудно говорить об этом, но ведь ты видела, кто поднялся из подвала с кровью на руках, не так ли?
Том громко чмокнул, потягивая бренди. Этот звук резко контрастировал с моими словами, делая их еще ужаснее. Джинни сделала шаг назад.
— Ты имеешь в виду, что папа… — прошептала она.
— Говорю тебе, мне ненавистна эта мысль. И я этому не верю! Но Сарджент уже что-то заподозрил. А теперь… — Я пожал плечами. — Где твой отец сейчас?
— Наверху. Я пошла проведать Клариссу, но ее не оказалось в комнате. Увидев пустую бутылку, я испугалась, что она пошла за выпивкой. Я сидела там и пыталась читать, но не могла. Потом я услышала чей-то крик. Какое-то время я боялась выйти, а когда спустилась с третьего этажа, то увидела папу… моющего руки. И вода в умывальнике была…
— Спокойно! — скомандовал я, уловив в ее голосе истерические нотки. — Лучше отведи Тома в кухню и накорми. Он ничего не ел со вчерашнего дня.
Том впал в полуступор. Он пытался понять, о чем мы говорим, но холод, голод и слабость вкупе с недавним ужасным зрелищем были для него испытанием чрезмерным. Джинни взяла его за руку, и он послушно поплелся за ней, бормоча что-то себе под нос. Снова кто-то почти видел убийцу, и снова его лицо осталось во мраке…
В полном недоумении, почти в помешательстве, я стучал себе по голове костяшками пальцев. Область поисков сужалась, но в каком направлении? Теперь в действиях убийцы появилась зверская жестокость, куда худшая, чем коварная трусость отравителя. В использовании топора ощущалось нечто дикое, мрачное и безжалостное. В этом доме как будто орудовал злой дух. Он забрался в подвал, а потом банка с ядом покатилась по полу, и в воздухе блеснул топорик. Я вспомнил хихиканье, которое сиделка слышала прошлой ночью в комнате Туиллса, и мысленно испустил крик отчаяния. Нужно сорвать улыбающуюся картонную маску с дьявола, но как найти его?
Где находились обитатели дома, когда убийца нанес очередной удар? Судья Куэйл… но это казалось невероятным. Нам придется все начинать сначала. Я ходил взад-вперед при тусклом газовом свете. Снаружи стало совсем темно, и у меня возникло предчувствие, что этой ночью произойдет нечто еще более страшное. В моих мыслях убийца превратился в зверя, и я подумал, что теперь он попробовал вкус крови и захочет это повторить.
Я невольно вздрогнул, когда дверь открылась и вошел Росситер.
Глава 17
РУКА
— Я снова запер подвал, — сказал Росситер, закрыв за собой дверь библиотеки. Он выглядел возбужденным, а его волосы были дико взъерошены. — Где тот парень — Том?
— Пошел что-нибудь поесть. Он скоро вернется. Что вы обнаружили?
Я предложил ему свой портсигар, так как его руки слишком дрожали, чтобы свертывать сигарету. Под глазами у него пролегли тени, и я заметил, что он недавно вымыл руки.
— Немногое, — ответил Росситер и с облегчением наполнил легкие дымом. — За перегородкой было несколько ящиков, расколотых на дрова. Должно быть, топорик лежал среди них. Очевидно, убийца прятался там и подобрал топорик… Что говорит Том Куэйл?
Я передал наш разговор. Его взгляд вновь стал рассеянным, его долговязая фигура развалилась в кресле.
— Ящики с вином находятся в противоположной стороне подвала. Эту свечу принесла Кларисса?
— Нет. По словам Тома, она уже горела на верстаке, когда он впервые увидел Клариссу.
— Я нашел банку с мышьяком в куче угля, — сообщил Росситер. — Не требовалось много усилий, чтобы спрятать ее там…
— Думаете, она была там все время?
— Нет. Любой, подбирающий лопатой уголь сегодня утром, наверняка ее бы заметил. Нет, я подозреваю, что банка находилась где-то еще и убийца спрятал ее в угле, разделавшись с Клариссой… Но там не оказалось бутылки с гиосцином. Боюсь, что убийца еще не закончил свою работу.
Хотя я ожидал этого, его слова обдали меня ледяным холодом.
— А почему он не закончил? — осведомился Росситер, выпрямившись в кресле. — Это самая дьявольская часть всего дела. Все так очевидно и так ужасно, что у меня большое искушение убраться отсюда, взяв с собой Джинни…
— Почему?
— Потому что если я останусь, — странным тоном произнес Росситер, — то буду вынужден сказать им правду.
Я уставился на него. Выражение пьяного гадальщика вернулось вновь — он выглядел еще более нескладным и нелепым, разбрасывая по креслу сигаретный пепел, но в его затаенной нервозности было нечто, от чего у меня пересыхало в горле.