Отравление в шутку

Карр Джон Диксон

Я вошел в библиотеку. Комната была ярко освещена; один из газовых рожков слегка шипел. Ветер сотрясал оконные рамы и шевелил бархатные и кружевные занавеси; отсветы дрожали на темных стеклах. Лепнина на потолке выглядела очень грязной, а потускневший цветастый ковер протерся в нескольких местах. Сиденья кресел бугрились от выпирающих пружин. Сами кресла рассохлись и кренились в разные стороны; несколько кисточек на тесьме обивки были оторваны. При этом все оставалось солидным — книжные шкафы выглядели респектабельно, как матроны; скверные портреты в позолоченных рамах казались незыблемыми, как жареная говядина на обеденном столе…

Обычная библиотека… И тем не менее в ней ощущалось присутствие чего-то безобразного — какого-то белесого ужаса, подобного туману на фотопластинке. Потом я увидел свой стакан, полный темно-красного бренди, который я оставил на полу у кресла, и почувствовал легкую тошноту. Ведь я едва не выпил это бренди! По моей коже забегали мурашки. Я быстро поднял взгляд и увидел статую в углу…

Огонь в очаге почти погас. Каминная полка из щербатого коричневого дерева была такой же неухоженной, как и все в доме. Ее покрывала пыльная вязаная салфетка с красными кисточками. Рядом с часами стоял почти пустой стакан судьи.

Что же это был за яд? Я посмотрел на центральный стол, где стояли пыльная бутылка и сифон, потом подошел и обследовал их. В бутылке было шерри-бренди «Ферлак» 1870 года. Я понюхал горлышко, помня, что бренди могло скрыть запах горького миндаля, присущий цианиду. К тому же цианид вроде бы действует быстрее — почти моментально.

Если кто-то замыслил убийство… Чепуха! Я отмахнулся от этой мысли, как от назойливого комара, но она не отставала.

Было странно видеть бутылку с ядом на обычном столе, среди безобидных предметов. Рядом с ней, на потертой промокательной бумаге, лежали маленький железный пресс для скрепления юридических документов и несколько медных скрепок. Подставки для ручек, трубки, банка с табаком… Книги вокруг промокашки — очевидно, справочные издания, которыми судья пользовался при подготовке рукописи. Я прочитал несколько названий: «История округа Файетт» Эллиса, «Старая Мононгахила» Вича, «Старый Пайк» Спрайта, «Заметки о поселениях и индейских войнах на западе Вирджинии и в Пенсильвании в 1763–1783 гг.». Из всех книг торчали желтые закладки.

Это было пустой тратой времени. Подобрав бутылку вместе с обоими стаканами, я запер их в шкафчик, из которого судья их достал, и положил ключ в карман. Теперь надо найти поднос из-под ужина миссис Куэйл.

Как тихо было в доме! Судья Куэйл упал на пол — у меня в ушах еще звучал стук от его удара головой о каминную решетку, — но никто не прибежал и даже не забеспокоился. Туиллс сказал, что Мэри в кухне, а Мэтт Куэйл наверху с матерью. Лучше подняться наверх — вероятно, поднос еще там. Но как приступить к этой миссии? Пожалуй, пока что не стоит упоминать о яде…

Ступеньки были устланы плотным красным ковром, но скрипели при каждом шаге. Перила были шаткими. Перспектива встречи с Мэттом Куэйлом-младшим меня не радовала. Я думал о том, сильно ли он изменился за эти годы. Мэтт был вечным студентом даже до того, как поступил в колледж, и, по всей вероятности, остался таковым, покинув его. Он недурно играл на банджо, при этом экстатически покачиваясь из стороны в сторону, и сам походил на банджо, чьи струны пощипывала какая-нибудь небесная Поллианна [14] с целью продемонстрировать, в каком счастливом мире мы живем. Если вам не приходилось мириться с его энтузиазмом, вы вполне бы могли сочувствовать его неудачам.

14

Поллианна — чрезмерно оптимистичная личность, по имени персонажа, созданного американской писательницей Элинор Портер (1868–1920).

Комната миссис Куэйл находилась в передней части дома; дверь была открыта. Тусклая лампа с обернутым газетой абажуром горела у изголовья кровати, освещая обои с голубыми цветами и брачное свидетельство в рамке, скромно висящее над бюро орехового дерева.

В кровати лежала миссис Куэйл, при виде которой я ощутил болезненный укол жалости. Ее лицо было бледным и осунувшимся, с синеватыми губами; седые волосы растрепались; под закрытыми глазами темнели мешки. Хлопчатобумажная ночная рубашка приподнималась вместе с неровным дыханием. Даже во сне она выглядела усталой и ошеломленной. Она тоже недавно плакала. Ночной ветер стучал в окна.

Кто-то быстро поднялся со скрипучего стула возле кровати. В полумраке на меня уставилось недоуменное лицо. Оно принадлежало молодому Мэттью Куэйлу, но я не сразу посмотрел на него. Лицо на кровати причмокивало беззубыми деснами, что-то бормоча во сне; по темным мешкам под глазами продолжали стекать редкие слезы. Я почувствовал ком в горле. Мы все любили миссис Куэйл, которая позволяла нам шуметь сколько душе угодно.

Я вызвал Мэтта в коридор. Он был высоким, с каштановыми волосами, разделенными пробором посредине и начинавшими заметно редеть, выпуклыми голубыми глазами и румяным лицом. Я не сомневался, что Мэтт сейчас скажет: «Ну, Джефф, старый сукин сын!» — дружелюбно засмеется и хлопнет меня по плечу, хотя мы не виделись десять лет. Именно это он и сделал.

— Что привело тебя сюда? — осведомился Мэтт Куэйл, сунув в карман журнал. — Пошли в мою комнату. Мама немного прихворнула, но с ней все будет в порядке. Не видел тебя сто лет!

— Я пришел повидать твоего отца, — объяснил я. — Он неважно себя чувствует, и доктор Туиллс попросил меня подняться сюда узнать…

— О маме? — Мэтт удивленно посмотрел на меня.

— Он сказал, что миссис Куэйл съела что-то не то, и хотел узнать, куда унесли поднос, чтобы выяснить причину недомогания.

— Понятно. Да, ужин ей принесли, так как она неважно себя чувствовала. Джоанна — горничная — уже давно отнесла поднос вниз. Вероятно, ты найдешь его в кухне. Но какого черта, Джефф, ты делаешь из себя мальчика на побегушках? Пускай Уолтер сам пойдет за подносом.

— А как сейчас миссис Куэйл?

Мэттью с любопытством взглянул на меня. Должно быть, он что-то заметил, так как отбросил притворную сердечность и вновь стал самим собой — серьезным, осторожным, смышленым и нервным, несмотря на профессиональную сдержанность. Луч света из комнаты коснулся его беспокойных глаз, и он откинул со лба прядь волос.

— Послушай, Джефф, — сказал Мэтт. — Ты, часом, не сделался кем-то вроде частного детектива? Господи, мой старый товарищ по играм!

— Конечно нет! Чего ради?

— Ну, кто знает? — Он нервно усмехнулся. — Писатели — люди со странностями.

— Это не подлинная причина, верно?

Мэтт прищурился:

— Как много тебе известно?

— Достаточно, чтобы помалкивать об этом. И может быть, я сумею помочь.

Какое-то время мы молча смотрели друг на друга.

— Стоит попытаться! — промолвил наконец Мэтт. — Мы все с ума сходим, Джефф… Ладно, сходи за подносом и возвращайся. Я подожду здесь.

— А где остальные?

— Кларисса отправилась в дамский бридж-клуб. У Джинни свидание с каким-то парнем из города. Они вернутся не скоро.