Отравленная жизнь
Шрифт:
Женщина плакала.
– Ну, зачем ты меня звала? – Денис тщательно запер за собой дверь, подозрительно оглядел квартиру. Он ей совершенно не доверял. Если она так легко избавилась от родной сестры, то может и его отравить. Но уж этого он не допустит! И капли воды в ее доме не выпьет.
– Я звонила мужу, – прошептала она. Вика сидела на кухне, грузно облокотившись на грязный стол, в пальцах тлела забытая сигарета. Она все еще всхлипывала, опухшие глаза не глядели от слез. – Сегодня утром он говорил с мамой… Та все ему сказала. Что Лариса умерла. Что меня в Москве нет.
Что она не видела меня, что я ей даже не звонила.
Денис обернулся и уставился на нее:
– Серьезно,
Он произнес эти слова злорадно, даже не подумав о том, что ему самому от такого оборота не поздоровится. Вика ткнула окурок в блюдце из-под мороженого. В последние дни она съедала много сладкого, как всегда, когда нервничала.
– Я сказала Роману, что задержусь еще на несколько дней, – прошептала она. – А он ответил, что я могу вообще не являться. Что я дрянь, обманщица, развлекаюсь в свое удовольствие за его счет, за счет детей. Что такого обмана и позора он мне не простит. Что теща просто смеялась над ним, когда до нее все дошло. Он орал. Обматерил меня. Я даже и не подозревала, что ему известны такие слова!
– Он же у тебя филолог, – издевательски заметил Денис. – Наверное, и не такое знает. Что ж ты будешь делать? Он хотя бы поверил, что ты в Москве?
Вика горестно помотала головой. Денис задумался.
– Срочно позвони матери, – в конце концов посоветовал он. – Может, она согласится помочь?
Договорись, что и как будете врать твоему Роману. Теперь ты без матери не выкрутишься, придется вылезать из подполья. – И вдруг взорвался:
– А вообще, чего я с тобой маюсь! Мало мне своего горя?! И все из-за тебя! О чем же ты думала, идиотка набитая?! Лариса умерла, так понятное дело – твоя мамаша решила известить ближайших родственников! Не поскупилась даже на международный звонок!
– Я ведь хотела улететь, – пробормотала та, не поднимая головы. Она была совершенно разбита. – Роман весь день в университете. Если бы мама позвонила, трубку бы взяла я. Я бы выкрутилась. Никто не узнал бы, что случилось на самом деле… Мы должны были вернуться в Москву только в следующем году, летом. До тех пор я бы заставила Романа забыть об этой поездке. Он не очень-то болтлив, особенно в обществе мамы. Он и не стал бы упоминать об этом. Она не узнала бы. О Господи!
Она закрыла лицо руками, и ее плечи резко вздрогнули. Денис вздохнул и сел рядом с ней. Похлопал ее по руке:
– Давай без истерик. Ты же всегда держала себя в руках. Помнишь, как мы ехали на дачу? Ну, вскоре после этого… Взяли с собой Ларису и этого мазилку. Я-то жутко мандражировал. А вот ты была великолепна! Вот тогда я впервые понял, на что ты по-настоящему способна! Ты так потрясающе держалась! Ничего не заметно! Да кто бы мог подумать, что три дня назад ты вот этими ручками убила человека!
Он говорил с насмешливой ненавистью. Этот тон по отношению к Вике он усвоил давно. Она обычно отвечала ему презрением, но без тени насмешки. Они ненавидели друг друга так, как только могут ненавидеть люди, связанные давним преступлением. Но эта связь была крепче любовной или дружеской. Все эти годы они делали вид, что забыли обо всем. И все-таки, изредка встречаясь на семейных праздниках, за общим столом, они переглядывались. Этих взглядов не замечал никто. Она спрашивала: «Помнишь?» А он так же безмолвно, но ясно отвечал: «Конечно». И когда неделю назад она позвонила ему, сказала, что в Москве, что запуталась, что ей нужна его помощь, он предложил ей приехать к нему. Тем более, что не ожидал, что жена вернется. Теперь Денис неохотно признавался себе, что в тот миг у него мелькнула мстительная мысль – наказать Ларису, переспав с ее сестрой. Вот это, несомненно, уязвило бы жену больнее всяких слов. Но когда
Вика уже не плакала. Она сидела, ссутулившись, теребя полы халата. Темные волосы повисли сосульками, щеки разрумянились от слез.
– Я не могу встречаться с мамой, – глухо сказала она. – Я должна немедленно вылететь в Кельн, к мужу. Иначе он натворит глупостей. Он может настроить детей против меня. Немедленно найди мой паспорт! Куда он мог подеваться?
– Ты уверена, что он был в сумке?
– Конечно. Он лежал вместе с билетом на самолет. Билет был на месте, а вот паспорт пропал.
– Ты его не вынимала? Может, выронила, когда доставала свой чертов баллончик или лекарство?
– Нет, нет, я бы заметила, что он упал. Его кто-то вытащил… Только когда? Зачем? Правда, Лариса требовала, чтобы я показала ей документы… – Вика прикусила губу и уставилась на него. – Если это не она взяла, тогда я не знаю кто! Черт унес!
" – А ей-то зачем твой паспорт? – изумился Денис.
– Она не поверила, что я в Москве всего два дня. Наверное, хотела проверить визу. Я прокололась, упомянула про морозы. А морозов-то в последние дни не было.
– Значит, она и взяла! – кивнул Денис. – Только куда дела? Наверное, так засунула, что и сама не нашла бы… Слушай, ведь это опасно, черт возьми!
У нас обыск был! Если бы нашли твой паспорт – что я бы мог сказать? Про тебя никто не знает. Даже Светлана тебя не видела, а уж эта везде нос сует.
– А если домработница нашла паспорт? – предположила Вика. – Она ничего тебе не говорила?
Но Денис предпочитал заниматься поисками сам.
Он видел, как подозрительно смотрит на него Светлана с того самого дня, как узнала о смерти хозяйки. Он понимал, что женщина в чем-то подозревает его. И спрашивать, не находила ли она в квартире загранпаспорта какой-то посторонней дамы… Это было бы очень опасно. Вообще Денис очень не хотел, чтобы Светлану допрашивал следователь. Впрочем, что она могла сказать? Уж он позаботился, чтобы Светлана не столкнулась с Викой. Лариса никогда не выворачивала душу перед посторонними людьми, так что за это он тоже мог быть спокоен. Вряд ли она исповедовалась Светлане. И все же эта женщина его раздражала, мешала ему. Он твердо решил уволить ее с первого декабря. Правда, с выплатой небольшой премии. «За хорошую работу и примерное поведение» – так Денис всегда называл подачку, когда внезапно вышвыривал кого-нибудь со службы.
Глава 19
Вика до сих пор помнила потрясение, которое испытала, увидев снимки. Эти фотографии красивым веером лежали на каминной полке в их съемной кельнской квартире. Камин был фальшивый, чисто декоративный. За решетку совали пустые пивные и водочные бутылки, которые накапливались каждый раз после гостей. На полку клали счета, письма от бабушки, а также документы, которые всегда должны быть под рукой. Вика часто бросала туда же свои перчатки.
В тот октябрьский вечер, в самый разгар вечеринки, внезапно обнаружилось, что кончился хлеб.
Зоя с Артуром наотрез отказались сбегать в круглосуточный супермаркет. Они веселились от души, несмотря на то, что все гости были взрослые – пришли сотрудники с кафедры Романа. Вика не могла принять полноценного участия в этом веселье – почти все приглашенные были немцами, а язык она знала совсем плохо, в отличие от детей. Однако на то, чтобы объясняться в магазине, ее словарного запаса хватало.
– Ладно, я схожу за хлебом, – сказала она, набрасывая куртку и подходя к камину, чтобы взять перчатки. Вечер был холодный, дул резкий, ледяной ветер. – А это что?