Отражение Улле
Шрифт:
— Ну вылитая ученая свинья, — заметил Аги. Наконец Энки встал с земли. Заговорил он не сразу: сначала долго смотрел себе под ноги, не двигался и как-то странно, с присвистом, дышал. Потом обвел своих спутников мрачным взглядом и сказал:
— Орми пришел сюда с юга, оттуда же, откуда и мы. Он спрятался вместе с Эйле вон под той елью. Потом они побежали из укрытия, и вот в этом месте их след исчезает. А рядом, вот здесь, след марбианина. Есть здесь еще следы разных зверей — мамонта, лисы. Но это вряд ли важно для нас.
— Ты хочешь сказать, — неуверенно начал Бату, — что они подошли к марбианину, а он схватил их и унес по воздуху?
— Я сказал все, что мог. Таковы следы. И я был бы рад объяснить их как-нибудь по-другому, но вряд ли это возможно.
Они долго молчали. Аги растерянно бродил по поляне, пока не наткнулся на место, где стоял марбианин. Там кустарник облетел начисто, и в груде осыпавшихся черных листочков копошились жирные черви.
— И все же не будем считать их погибшими, — подал голос Элгар. — Если бы марбианин хотел их убить, мы нашли бы здесь не оборвавшийся след, а два почерневших трупа. Может быть, мы когда-нибудь еще встретимся с ними.
Поужинав жареной вороной, они заночевали неподалеку в заброшенной берлоге змеенога и наутро пошли дальше на север.
— Нам не остается ничего другого, как попытаться самим сделать то, к чему стремился Орми, — сказал Элгар. — Мы пойдем в Дуль-Куг и попробуем выкрасть Зерно Имира.
— По-твоему, это возможно? — спросил Бату.
— По-моему, нет, — ответил Элгар, и потом они долго шли молча.
— А если бы нам это удалось, — прервал молчание Энки, — мы бы смогли победить Улле?
— По крайней мере, если есть способ его победить, то он заключен в Зерне.
— Но ты не знаешь, что это за способ?
— Нет.
— Ну что ж, план неплохой, — съязвил Аги.
— Куда уж лучше, — усмехнулся Элгар.
— Вряд ли вы сможете придумать что-нибудь получше, — сказал Элгар. Все дело в том, что ни мне, ни вам неизвестно, какими свойствами обладает Зерно Имира в нынешнем мире. С тех пор как я в последний раз был на поверхности, здесь все изменилось. Теперь на Земле новые законы. И вся древняя мудрость стала ненужным хламом. И мне очень хотелось бы узнать, не стали ли таким же хламом и я, и вы, и Зерно Имира, и сама мысль о добре.
На следующий день они достигли стены. Она внезапно выросла перед ними — гладкая и неприступная, вышиной сажен в двадцать, сложенная из больших базальтовых глыб и в швах поросшая лишайником. Перелезть через нее не было никакой возможности. Путники отступили обратно в заросли и стали держать совет.
— Как насчет лестницы, Аги?
— Не может быть и речи. Такую длинную лестницу нам не сколотить. И потом, даже если мы заберемся по лестнице на стену, как потом спустимся вниз?
— Да она небось охраняется, стена-то. Часовые нас сразу заметят.
— Что же делать?
— Пойдем на запад вдоль стены, — сказал Элгар. — Если мы не найдем какой-нибудь лазейки, придется обойти весь Гуган.
— А почему, скажем, не на восток? — спросил Энки. — Насколько я понимаю, на востоке стена быстрее поворачивает на север.
— Не поворачивает, Энки, вовсе нет! Вспомни рисунок Веора. На востоке стена вообще кончается. И там можно пройти в Гуган свободно, путь открыт, пожалуйста. И знаешь, почему гуганяне не сочли нужным строить стену на востоке? Потому что они знали: ни один враг не проникнет к ним восточным путем. Ведь для этого необходимо пересечь страну Каар-Гун, а там есть нечто, охраняющее границы Гугана получше всякой стены.
— Что именно?
— Этого я не знаю. Сколько раз ни пытался разглядеть из Убежища обитателей Каар-Гуна, мне это не удавалось. Нечто невидимое для меня, стало быть, не добро и не зло, а какая-то третья, совсем неизвестная сила… Веор говорит о Каар-Гуне невнятно, так, словно сам толком ничего не знает об этой стране. Да он, конечно, и не мог ничего знать. Но мне достаточно того, что в Каар-Гуне обрывается Гуганская стена, — достаточно, чтобы туда не соваться.
— А что нас ждет на западе?
— Этот лес простирается далеко в ту сторону, а после мы попадем в Хурриан — царство менхуров, и там откроется путь на север, в страну Марбе. Впрочем, Хурриан — не то место, где можно легко пройти незамеченным.
— Ладно, чего тут размышлять, — сказал Энки. — Доверимся судьбе и пойдем — мне-то все равно куда, но раз Элгару хочется на запад, пойдем на запад. Не думаю, чтобы от нашего решения многое зависело. Как говорится, от судьбы не уйдешь, от Улле не спрячешься.
Пошли на запад. Двигались лесом, но от стены далеко не уходили. На третий день убили мохнатого носорога, запаслись мясом. Их заплечные мешки заметно потяжелели. Вскоре после этого путники вышли на край большой поляны с ярко-зеленой травой, какая растет обычно на болотах или по берегам рек. Бату спокойно ступил на траву, но Энки остановил его:
— Погоди. Лучше обойдем это место. Здесь может быть топь.
— Нет, кажется, сухо.
Внезапно позади, в лесу, раздались громкие крики. Стрела просвистела у них над головами и упала в дальнем конце поляны. Как будто из-под земли, в двух шагах от Элгара появился огромный людоед в волчьей шкуре, с тяжелым каменным топором. Он замахнулся, явно намереваясь размозжить Светлому череп. Его маленькие красные глазки горели ненавистью и злобой. Но топор не успел опуститься. В последнее мгновение медведь Элгара бросился на дикаря и сбил его с ног ударом лапы. Тут же из-за деревьев полетели копья и стрелы. Несколько копий попало в медведя; тот встал на задние лапы, истекая кровью, и страшно заревел.
— Бежим! — крикнул Энки. — Обороняться бесполезно: они нас видят, а мы их нет.
Они побежали по поляне, по грудь в высокой траве. Медведь дал им время уйти. Он ломился сквозь заросли обратно в лес, навстречу людоедам. Вопли дикарей и рев зверя становились все яростнее; потом вдруг наступила тишина.
Энки оглянулся и увидел: людоеды стоят на опушке и смотрят им вслед. Он услышал смех. Кто-то из дикарей тыкал в него пальцем и кричал:
— Эй, однорукий! Чего встал, беги! Где твои друзья? Ну-ка, найди их! А медведь твой ученый сдох! Га! Отправляйся к подземному властелину!