Отраженная в тебе
Шрифт:
На первой странице красовался портрет Кэри, а под ним статья с предположением, что нападение было совершено на почве ненависти. В статье упоминалось и о нашей совместной жизни, и о моем романе с Гидеоном, причем, как мне показалось, с единственной целью добавить к тексту клубнички.
— На сайте у них то же самое, — тихо произнес Кэри. — Полагаю, кто-то в агентстве пустил слух, ну а потом его подхватили, и вот результат. Честно говоря, мне стало не по себе при мысли о том, как может разозлиться Кросс…
— Из-за твоей сексуальной ориентации?
— Но хреновы писаки могут думать иначе. Не исключено, что из-за этой шумихи он и решил держать тебя под постоянным наблюдением. А если его беспокоит, что кто-то может попытаться через тебя добраться до меня, становится понятно, почему он не хочет, чтобы ты болталась по улицам.
— Но непонятно, почему бы ему так прямо мне и не сказать, — Я положила газету обратно. — Пока мы были в отъезде, все было так чудесно. Он был чудесным.
Мне уже казалось, что в наших отношениях настал новый этап. Может, и настал, да только к худшему. Он сам на себя не похож. Это просто… Ну, не знаю. Он сейчас за миллион миль от меня. Ничего не понимаю.
— Не тот я парень, Ева, который может это прояснить, — сжав мою руку, сказал Кэри. — Ответы есть только у него.
— Ты прав. — Я полезла в сумочку и достала телефон. — Скоро вернусь.
Я вышла на небольшую лоджию в стороне от комнаты ожидания и набрала номер Гидеона. Раздавались бесконечные звонки, но трубку никто не брал, а затем последовало предложение оставить сообщение в режиме голосовой почты. Тогда я набрала домашний номер. После третьего гудка Гидеон ответил.
— Кросс, — отрывисто произнес он.
— Привет.
После недолгого молчания послышалось «подожди», а потом раздался звук открывающейся двери. Звук изменился. Где бы ни находился Гидеон ранее, он перешел в другое место.
— Все в порядке? — спросил он.
— Нет. — Я потерла усталые глаза. — Мне не хватает тебя.
— Я… я не могу сейчас говорить, Ева, — вздохнул он.
— Почему? Я не понимаю, почему ты со мной так холоден. Я в чем-то провинилась?
Послышалось бормотание, и до меня дошло, что он прикрыл микрофон, чтобы с кем-то поговорить. Ужасающее чувство измены сдавило мне грудь, затруднив дыхание.
— Гидеон. Кто там у тебя?
— Мне надо идти.
— Скажи мне, кто там с тобой! — Энгус подъедет к больнице к семи. Поспи хоть немного, ангел.
Наступила тишина.
Я уставилась на телефон, словно он каким-то образом мог объяснить мне, что это за чертовщина.
Чувствуя себя раздавленной и несчастной, я отправилась обратно. Едва я отворила дверь в палату, как Кэри, подняв на меня глаза, тяжело вздохнул:
— Ну, детка, вид у тебя такой, будто только что помер твой щенок.
И тут меня прорвало. Я разрыдалась.
ГЛАВА 14
Ночью я почти не спала. Ворочалась, дергалась, проваливалась в забытье, но ненадолго. Тревожили меня и частые посещения Кэри медсестрой. Рентгеновские
Незадолго до шести утра я встала, взяла свой планшет и беспроводную клавиатуру и отправилась в больничный кафетерий взбодриться кофе. Там, пристроившись за столом, я собралась написать Гидеону письмо. В последние дни мы практически не контактировали, и сейчас письмо виделось мне единственным способом донести до него мои мысли. А постоянный и откровенный диалог был жизненно необходим, если мы, конечно, собирались оставаться парой.
Пригубив кофе, я принялась печатать, начав с благодарности за прошедшие выходные, которые так много для меня значили. Я поделилась мыслями о том, что, по моему мнению, в эти дни наши отношения существенно продвинулись вперед, что, однако заставляло еще болезненнее переживать последующий откат…
— Ева. Какая приятная неожиданность.
Повернув голову, я увидела доктора Терренса Лукаса, стоявшего с такой же одноразовой кофейной чашкой, как и у меня. Одет он был по-рабочему, в брюках и белом халате.
— Привет, — откликнулась я, надеясь скрыть свою настороженность.
— Не против, если я к вам подсяду?
— Ничуть.
Глядя, как он присаживается радом со мной, я вспомнила нашу первую встречу. Голова доктора была совершенно седой, что лишь подчеркивало свежесть и гладкость привлекательного лица. Глаза необычного зеленого оттенка светились умом, улыбка была одновременно чарующей и внушающей доверие. Подозреваю, что он пользовался немалой популярностью у своих пациентов — и их матерей.
— Надо думать, случилось что-то особенное, если вы находитесь в часы, не предназначенные для приема посетителей, — заметил он.
— Здесь лежит мой сосед по квартире.
Делиться дополнительной информацией у меня желания не было, но доктор на этом не остановился.
— Стало быть, Гидеон Кросс пустил в ход свои деньги и добился для вас исключения. — Он покачал головой и отпил кофе. — И вы ему благодарны. Но чего это будет вам стоить.
Я откинулась назад. Меня задело предположение, будто за великодушием Гидеона таятся некие корыстные мотивы.
— Почему вы так настроены друг против друга?
Его глаза утратили мягкость.
— Он нанес обиду очень близкому мне человеку.
— Вашей жене. Он мне рассказывал. — Как мне показалось, его это изумило. — Но ведь не с этого все началось, верно? Это был результат.
— Вы знаете, что он сделал, и все же остаетесь с ним? — Лукас оперся локтями о стол. — То же самое он проделывает с вами. Вы выглядите утомленной и угнетенной. Это, знаете ли, часть его игры. Уж он-то умеет очаровать женщину, восхищаясь ею так, словно дышать без нее не в силах. А потом внезапно оказывается, что он и вида ее не выносит.