Отречение
Шрифт:
Опять воцарилось молчание. Николь Стаун думал о том, как взорвать завод, что бы от него не осталось и следа, а Дрэн Бунгер вспоминал Сэма Брауна, к которому всегда питал симпатию.
Молчание опять прервал Стаун:
– Нужно спровоцировать руссан на активные действия. Твоя задача объяснить нашему президенту необходимость диалога с ними.
– Президент откажется. Руссане опять начнут просить кредиты.
– Тогда пусть пишет некролог сам себе. Ты же сам говоришь,
что гибель неминуема, и именно поэтому вчера в интервью по ТВ утверждал, что никакая опасность нам не грозит.
– Пусть подыхают в неведеньи.
– Мы ведь тоже подохнем.
– Ну и ладно.
– Тогда я сам тебя пристрелю. Либо иди с докладом к президенту. Моя задача -
– Там нужны специалисты-астронавты.
– Меня интересуют только спецы по взрывам. Эту дуру, как мне сказали мои советники, нужно еще умудриться взорвать. Они говорят, что это очень сложная задача.
– Да, нужна буровая установка.
– Взрывники предлагают прожечь ствол с помощью напалмовых фугасов.
– Не забывай, что вес очень ограничен.
– Черт возьми, Дрэн, кто же все-таки доставит все это к этой штуке?!
– Космическая когорта. Соберем все корабли, которые годятся для такой задачи. Хотя,... нужно убедить президента не уничтожать "Спайдер". А пока, я дам приказ о передачи сигнала первой категории.
С этими словами директор НАСА связался по прямому каналу с центральным диспетчерским пунктом. Николь Стаун глянул на часы: они показывали половину двенадцатого двадцать шестого мая.
ПРИЗНАНИЕ
Она подошла к нему сзади, стараясь не шуметь и быть незамеченной. В нерешительности смотрела на его затылок и думала, натружено хмуря брови и боясь того, что в любой момент он может повернуться и заметить ее. В ее голове шла мучительная напряженная работа, и она не знала, как поступить. Наконец, словно олимпийский чемпион перед решающим стартом, она медленно и спокойно набрала воздух в легкие, и... плавно и тихо развернувшись, пошла обратно. Прогуливаясь в гордом одиночестве, она все время думала, борясь внутри себя с противоречивыми чувствами: говорить, или нет. Сказать - значит предать, не сказать - значит не предупредить, то есть предать его. Но он ей в свое время спас жизнь, и она ему была благодарна за это. С другой стороны, сможет ли он понять ее? А вдруг он решит, что она сумасшедшая, что она не смогла сдержать этот шквал смерти, который они пережили вместе? Смотря себе под ноги, она шла по коридору. Когда-то, еще девочкой, она так же бродила по теплому песку босиком, в те минуты ей хотелось, как и сейчас, побыть одной. Сколько потом было еще песка, разного, всякого, по которому она брела босиком. Но сейчас она не шла босиком, на ее стройных ногах были элегантные суперсапожки, и ей могла позавидовать любая модница Тенли. Да и песка не было. Кругом было все чисто и стерильно. Остановившись, она замерла на мгновение, вспомнив один интересный эпизод из своей жизни. Тогда ей сказали одну мысль, которую она в суматохе забыла, и только сейчас, оставшись один на один, она вспомнила те слова. Ее лицо осветилось улыбкой озарения, и она, резко развернувшись на каблуках, побежала обратно. Перед дверью она остановилась, перевела дыхание, стараясь успокоиться, что бы не казаться смешной. Постучав, она открыла дверь, не дожидаясь ответа, и решительно вошла внутрь. Он развернулся на стук, и улыбнулся ей доброй и приветливой улыбкой, не сказав ни слова. Она села в кресло рядом и молча и спокойно, словно врач, изучала его.
– Что, плохо выгляжу?
– Да, неважно. Но я бы удивилась, если бы вы выглядели превосходно. Для вашей нагрузки состояние у вас выше нормы. Вы похудели. Вам это идет.
– Спасибо.
пробило сковывающее оцепенение: Джейн, смотря на него с легкой доброй нет. И все-таки решилась. Я не знаю, как вы воспримете мою информацию. Если посчитаете ее за бред - забудьте, если она вам покажется интересной, то, значит, когда-нибудь она пригодится.
После этого вступления Джейн Лайм рассказала все капитану "Фаера", Смиту Филду, о своем общении со стариком на Саморе перед взрывом и о сне, который она видела перед принятием решения о возвращении. Смит внимательно слушал, ни разу не прервав ее рассказ. Эта информация его заинтересовала по-настоящему.
– Спасибо тебе, крошка, - с этими словами он погладил Джейн по щеке, - Хочется верить, что мы не погибнем на этой планете.
С этими словами Смит Филд глянул в окно иллюминатора, где проплывала поверхность Тенли. "Фаер" заходил на околопланетную орбиту. Десятидневный перелет к колыбели жизни прошел успешно. Прошел всего лишь час , как приемники "Фаера" стали принимать переотраженные волны ТВ, и никто еще не знал о комете Семушкина, которая шла за ними по пятам, в космическом масштабе.
ПОДГОТОВКА
– Комета Семушкина прошла мимо Юпитера, и вместо того, чтобы упасть на этот спасительный для нас гигант, она получила дополнительное ускорение и нагло прет на Тенлю. Границы попадания - плюс-минус пятнадцать минут по времени, - задумчиво говорил Игнат, потягивая чай в кресле у Андрея с Оксаной.
– Это означает, что в любом случае смерть, - вставил реплику Андрей.
– Господи, мальчики, что же творится? Может, это - утка, ведь это сообщение передала аргентинская телекомпания. Амирцы молчат, - Оксана сидела, вцепившись в руку Андрея.
– В том-то все и дело, что шутить в такой ситуации не посмеет даже сумасшедший. Амирцы молчат, поскольку они не знают, что делать. А создавать панику лишний раз им не выгодно. Их элита надеется укрыться в спецбункерах. Черта с два!
– Андрей, я не хочу тебя ждать еще шесть веков! Я тебе говорю серьезно! Я хочу жить! С тобой!
Игнат опустил глаза и побледнел. Андрей застыл, уставившись в черные от ужаса глаза Оксаны. Он не знал, что ответить. Кулундин бросил мимолетный взгляд на Игната, который смотрел в упор на него исподлобья. Воробьев встал:
– Спасибо за чай, мне пора.
– Счастливо, я тебе позвоню, когда будет необходимо.
– Понял.
Закрыв за Игнатом, Андрей подошел к Оксане, которая лежала на диване, свернувшись клубком, и плакала. Он взял ее на руки.
– Андрей, я вчера переоформила документы на квартиру, гараж и машину. Теперь ты - равноправный владелец всего этого. А сейчас я узнаю страшные вести, о которых знает только высшая элита.
– Миленькая моя, ты знаешь больше этой элиты. Элита даже ни ухом ни рылом не ведает, что планета выживет. Я умоляю тебя об одном: когда мы с Игнатом и еще несколькими людьми вступим в бой с Игвой, то может тебе показаться, что я умер. Не верь никому и не отдавай ни в морг, ни на вскрытие. Обливай ледяной водой или хотя бы обкладывай мокрыми тряпками. Я должен выжить. Для тебя.
– Льдом можно будет тебя обкладывать?
– Можно, моя умница.
С этими словами их губы сомкнулись, их руки сплелись. Они это занятие прозвали игры дельфинов.
Тем самым временем Игнат зашел к своей знакомой, у которой появлялся очень редко, боясь психотропного преследования от рабов смерти из НБ и ГРУ. Он нес какую-то чепуху, стараясь как можно больше оттянуть время расставания, прекрасно понимая, что сказать правду он ей не сможет. Лариса слушала его без всякого интереса, чувствуя с его стороны какой-то подвох. На прощание он ей поцеловал руку, чего с ним прежде ничего подобного не происходило. Лариса в ответ удивленно похлопала своими длинными ресницами. После этого Воробьев навестил остальных своих близких знакомых и друзей, так и не сказав никому правды о предстоящем. Выйдя в духоту майского вечера, он долго гулял по улице, наслаждаясь темным небом и тишиной, любуясь молодой листвой. Остановившаяся на светофоре иномарка бубнила звуками радио. В этот самый момент передавали новости. Диктор сообщил, что буквально воскресли их праха пять амирских астронавтов, которые полтора года тому назад улетели в экспедицию на Самору. Со слов диктора, они услышали сигнал первой категории, и на всякий случай покинули планету. После взрыва решили вернуться домой. Игнат встал, как вкопанный, услышав эту информацию. Для всего мира это была просто интересная информация всего лишь на уровне сенсации. Для Воробьева - тонкий знак, незаметный ни для кого, но понятный лишь ему одному. Любой Штирлиц со "вторым высшим образованием", как говорили чекисты, ему позавидовал бы черной завистью. А другой зависти у них просто нет. Что поделаешь: Кесарю - кесарево, слесарю - слесарево.