Отрочество 2
Шрифт:
– Вижу, – вздохнул Евгений Яковлевич, пристально разглядывая пресловутый «разный народец», ощутив внезапно холодок в кармане. Машинально охлопав его, он кашлянул смущённо и достал портсигар, якобы его и искал.
– Благодарю, – не чинясь, Гиляровский взял предложенную папиросу и прикурил, окутавшись клубом ароматного дыма, – я всё больше нюхательный, но иногда и не прочь побаловаться. Местный табачок?
– Верно, – подтвердил благодушно Максимов, – буры заядлые курильщики, а в здешних благодатных краях знатный табак вызревает! Ничуть, скажу я вам, не
– Вы не тревожьтесь, – заметив взгляд подполковника на новоприбывших, отозвался Гиляровский, – народец здесь всякий есть, это верно. Но не совсем уж… хм, всякой твари по паре. Откровенных тварей и тварюшек отсеяли сразу – есть, знаете ли, чутьё на подобную публику. Да и знаю я одесситов, а они меня. Если кто и помышляет чем, то разве што аферами и честной контрабандой.
– Честной, – поперхнувшись дымком, качнул головой Евгений Яковлевич, несколько успокоенный словами старого знакомого.
– Да, – расправил плечи Гиляровский, – и контрабанда может быть честной! Если бы…
– Господь с вами, Владимир Алексеевич! – замахал на него руками Максимов, – Помню я вашу позицию по этому вопросу, помню! Не согласен – да, есть такое, но помню.
– До самого конца войны пообещали держать в узде свои наклонности! – стукнул себя в выпяченную грудь Владимир Алексеевич.
– Хм… я так понимаю, по окончанию оной они развернутся? – иронически поинтересовался собеседник, приподняв слегка бровь и выпуская дым колечками.
– Разумеется! – будто бы даже удивился Гиляровский, – Но уверяю вас, государству они будут на пользу!
– Сложно с этим согласиться, – дёрнул головой Максимов.
– Евгений Яковлевич, голубчик! – Гиляровский аж руками всплеснул от переизбытка экспрессии, – Вы же бывший жандарм, и забыли азы своей профессии?! При любых раскладах настоящего мира здесь не видать ещё с десяток лет! Даже при полнейшей победе буров можно ожидать как минимум торговой блокады со стороны Британии, а мне ли вам говорить, как важны в такой ситуации становятся люди, способные провести утлые челны с контрабандой мимо сторожевых катеров?!
– М-да… уели, – согласился Максимов с улыбкой, – привык мыслить имперскими категориями.
– Только, изволите видеть, – Гиляровский тщетно попытался сделать виноватый вид, в то время как его распирало от гордости, – есть небольшая закавыка! Молодцы сии решили выбрать своим командиром меня.
Он развёл руками, и в светлой просторной комнате вмиг стало тесно. На усатом его лице через виноватый вид проступала довольная улыбка, комкаемая в гримасах скромности.
– Не вижу никаких проблем, Владимир Алексеевич, – благосклонно кивнул подполковник, – военный опыт у вас есть, тем более и воевали в пластунах. Я так понимаю, планируете вспомнить былое?
– Безусловно, – крутанул ус Гиляровский, – да и народ подобрался самый подходящий!
– Где остановились, – поинтересовался Максимов, – в чём нуждаетесь?
– Не извольте беспокоиться, Бляйшман озаботился, – отмахнулся Гиляровский, как от чего-то несущественного, и подполковник только крякнул, крутнув
«– Комнаты, ванна…» – Максимов почувствовал себя несколько уязвлённым. Подумать только – он, один из первых людей в гарнизоне, с трудом нашёл себе жили с достойными условиями, а тут какой-то Бляйшман…
Выбросив из головы охранительскую неприязнь к мятежному бывшему подданному, развернувшемуся на чужбине излишне широко, он подвинул к себе чернильницу и выписал Гиляровскому пропуск и документы ассистент-фельдкорнета.
– В ближайшую неделю-две побудет со своими людьми в городе, – деловито сказал Максимов, вручая бумаги, – Немного муштры и знакомства с африканскими реалиями вам не помешает.
– Угу… – рассеянно отозвался Владимир Алексеевич, с любопытством изучая документы, – а… мальчишки мои где? Соскучился, знаете ли…
Начало темнеть, и темнокожий босой официант прошёлся по залу ресторана, зажигая керосиновые лампы с видом человека, на которого возложена великая миссия.
– Масса, – извиняющимся тоном сказал он, приблизившись к нашему столу и снимая висящую над ней лампу. Сосредоточено пыхтя, подкрутил фитиль и достал из кармана белоснежного фартука массивную зажигалку. Крутанулось колёсико о кремень, и в белках глаз чернокожего служителя отразились огоньки пламени.
– Масса, – улыбнулся он с видом человека, выполнившего не иначе, как важный религиозный ритуал, и удалился наконец камергерской походкой.
– А у меня таких две сотни, – с тоской сказал Корнейчук, мельком глянув вслед служителю, зябка поёжившись от наступающей ночной прохлады и накинув на плечи куртку. Некоторое время молчали, наслаждаясь местной выпечкой с молоком, и глядя на пляшущих у огня ночных мотыльков.
Защитная сетка не даёт им обжечься о горячее стекло, но среди этой причудливой мохнокрылой братии нашлись свои хищники, и на наших глазах разыгрываются полные драматизма сцены. Чуть погодя под высокими потолками заметались маленькие летучие мышки, стремительными тенями появляющиеся и исчезающие. Этакие соколы ночи, страшненькие и притягательные одновременно.
– Забавно, – безразличным голосом сказал Николай, прикрыв ладонью кружку с молоком от насекомых, – я думал, что когда стану взрослым, то непременно буду курить трубку и пить вино.
– Не хочется?
– Не-а! – мотнул он головой и усмехнулся, – пара боёв, и приходит понимание, что не хочу ни под кого подстраиваться.
– Хер, положенный на мнение окружающих, обеспечивает спокойную и счастливую жизнь[i], - вылезло у меня.
Коля расхохотался, утирая слёзы, и очень скоро вся наша вялая умственная усталость ушла, как и не было. Послышались шуточки в одесском стиле, и на смех начали было оборачиваться посетители, но заприметив за столом четырёх офицеров, лезть с приятельством не стали.