Отрочество 2

Панфилов Василий Сергеевич

Вилли.

Потсдам. 11.02.1900 г.»

* * *

– … командир… Михаил…

– А?! – тяжело заморгал ночевавший прямо в штабе Мишка, пытаясь разодрать глаза и понять, что же хочет от него часовой.

– Ваш брат пришёл, – доложил бур, – говорит – срочно.

– Да? Пропустить! – зевая, он сел на походной постели, и в комнату тут же ворвался возбуждённый донельзя Егор.

– Карта есть? Любая, только штоб ненужная?

Всё ещё не проснувшийся до конца, Пономарёнок несколько успокоился – в таком состоянии он видел брата

не раз, и обычно это означало, што в голову ему втемяшилась какая-то идея. Встав, прошлёпал босыми ногами по дощатому полу, зажёг лампу и закопался в столе.

– Вот…

– Ага! – Егор нетерпеливо вырвал карту и разложил на столе, тут же расчертив на квадраты и пронумеровав их.

– Не ново, – скептически отозвался Мишка,

– А так? – брат нарисовал в одном из квадратов… крестики-нолики?! Только почему-то с цифрами от одного до девяти, закрученного улиткой.

– Вот так, – отстранившись от карты, Егор выпрямился и приподнял на брата бровь.

– Ага, ага… – с азартом склонился Пономарёнок над ней, желая самостоятельно разобрать предложенную головоломку, – двадцать четыре по горизонтали на шестьдесят три по вертикали, и… добавочные по улитке?

– Да! – Егор вскинул Мишкину руку, будто объявляя победителя, – Улитку… ну да, пусть улитку, её не обязательно чертить, можно мысленно представить в нужном квадрате. Ну? С точки зрения артиллериста?

– Здорово! – оценил поднатаскавшийся в штабе Пономарёнок.

– Так вот! – брат задрал нос, и тут же опустил, зачастив.

– Я… – жест ладонью над столом от лишних ушей, и Мишка кивнул – дескать, понятно, дальше давай, – и подумал, што фотографии иметь, это канешно здорово, но вот с точностью артиллерийского огня, да вслепую, могут быть проблемы. Воздушный шар для корректировки, это канешно здорово, но мало! И вот…

С трудом подавив желание немедля будить Снимана, Мишка задумался над перспективами, обхватив голову руками, а повернувшись, увидел брата, сладко сопящего на его постели.

Вздохнув, он достал из шкафа ещё один постельный комплект, и за неимением кровати расстелил прямо на столе.

Глава 38

– Водичка – самое то! – довольно сообщился мне Санька, выйдя из мутноватых вод Тугелы и прыгая на одной ноге, вытряхая воду их ушей.

– Н-да? – поглядев на поднимающееся над горизонтом красноватое солнце, скинул с себя одёжку и влетел с разбегу в реку. Вдосталь наплававшись саженками и стряхнув недосып, вылез на берег и принялся одеваться прямо на мокрое тело.

– Уже? – потянулся Санька, не спеша одеваться, но и не вылезая благоразумно из-под полотняного навеса, растянутого у берега. Африканское солнце куда как свирепее нашего среднерусского, учёные уже!

– В штаб. Хочу пораньше, пока там сутолока не началась. Есть несколько идей по организации нашего авиаотряда, ну и по части разведки.

– Может, позавтракаешь сперва?

Прислушавшись к брюху, мотнул отрицательно головой и начал наматывать обмотки.

– Позже… ну или при штабе угощусь.

– А… там же Мишка! Да,

голодным не останешься.

Под жакарандой, раскинувшей свои ветви над внутренним двориком, расставлены столы, на которых разложены карты и документация. Сниман, Бота, командир Европейского Легиона Вильбуа-Морейль, Максимов, Бляйшман и ещё с десяток офицеров рангом пониже, среди которых и Понмарёнок.

Карты, документы, штабная суета, взлохмаченные адъютанты… Не нужно быть асом шпионажа, чтобы понять – готовится наступление. Часовой из Мишкиного коммандо, поприветствовав меня кивком, перегородил дорогу во дворик, выставив в проходе руку с винтовкой, не переставая притом жевать табак.

– А, Егор! – радостно заорал повернувшийся в этот момент дядя Фима, – давай-ка сюда, нам сильно не хватает твоей шахматной головы!

– Ой-вэй, – схватился он шутовски за голову, – совсем забыл, шо здесь не говорят на одесском! Я уже здесь и да, а они ещё нет, ну ты представляешь?!

Наморщив лоб, Бляйшман продублировал всё это на смеси немецкого и голландского. Короткая команда от Снимана, и часовой пропускает меня, дружелюбно осклабившись коричневыми от жевательного табака кусалками. Пройдя во двор, услышал за спиной харчок, и коричневая жижа сбила с ветки куста в паре метров от меня крупную многоножку. Снайпер, ети!

По нервенному поведению дяди Фимы, с его неуместными одессизмами, издали ясно, што ситуация может и не ой-вэй, но где-то рядышком.

– Решил постучаться в дурака? – интересуюсь на голландском у компаньона, пожимая руки всем присутствующим. Переводить смысл идиомы не потребовалось, и колючие взгляды Бота и Вильбуа-Марейля потеплели. Самоирония без самоуничижения приветствуется в любом нормальном обществе.

– Проблема в логистике, – Бляйшман уже серьёзен, и даже говорит без всегдашнего акцентика, подтянув меня за рукав к столу, распихивая штабных без малейшего пиетета.

– Нужно подтащить вперёд как можно больше припасов перед грядущим наступлением на Дурбан, не слишком встревожив англичан, – добавил Мишка, пошевелив затёкшими плечами, – Ну и по возможности – отвлечь их на других направлениях.

– Угу… можно карты и документацию?

Требуемое выдали, я уселся чуть поодаль, упав жопой на складной полотняный стул, изучать представленное.

– Вы не смотрите на возраст! – слышу краем уха дяди Фиминое, а затем и многословный хвалебный панегирик моим талантам, начиная от шахмат, заканчивая умением сходиться с людьми, финансовыми и почему-то – мастерством кулачного бойца, на которое он напирал особо.

Стараясь абстрагироваться, изучаю ситуацию, и голоса штабных вроде как и доносятся, но будто через толщу воды, искажаясь до полной неузнаваемости.

– Ага… – делаю себе пометочку, потом вторую… черкаю карандашом по предоставленной карте, наконец разгибаюсь…

… и удивлённо гляжу на солнце, давно перевалившее за полдень, а потом и пустой кувшин воды рядом со мной. Ага, брат позаботился, а я и не помню…

Встал, потянувшись всем своим затёкшим телом, и направился к штабным на заклание.