Отряд скорби
Шрифт:
– Он был так взволнован, папа. Сейчас неподходящее время, чтобы сообщать ему такие новости. Не представляю, как он будет на это реагировать. Как ты думаешь, что с ним будет?
– Бак выплывет. Ему придется присмиреть, поскольку, куда бы он ни устроился, работать все равно придется на Карпатиу. Но все обойдется. Насколько я его знаю, он найдет способ говорить людям правду, либо эзоповым языком в изданиях Карпатиу, либо в изданиях, которые будут продаваться из-под прилавка.
– Похоже, что
– Безусловно, это так.
Рейфорд попытался позвонить Баку в половину седьмого утром, но уже не застал его.
* * *
Бак никогда не видел, чтобы Стив Планк так спешил.
– Эта работа мне по-прежнему нравится, - сказал Планк, собираясь со своей свитой в короткую поездку по старому городу.
– Карпатиу наступили на больную мозоль, и он поддал мне жару.
– А в чем дело?
– Ничего особенного. Просто у нас во всем должен быть порядок, вот так.
– И ты пытаешься уговорить меня работать с ним? И не подумаю.
– Ты что, собираешься обдумывать этот вопрос еще пару недель?
– Да.
Бак внутренне улыбнулся. Он уже принял решение отвергнуть предложение насчет "Трибюн" и остаться в "Глобал уикли".
– Ты собираешься с нами в Багдад?
– Пока не знаю, как туда добраться. Но только не с вами.
– Бак, туда не так просто добраться. У нас есть место, а тебе так или иначе придется работать на Карпатиу. Так что поедем вместе. Тебе понравятся его планы насчет Нового Вавилона, и если верить сообщениям, дела там уже идут прекрасно.
– Я буду работать на Карпатиу? Мне казалось, мы уже все выяснили по этому поводу.
– Это всего лишь вопрос времени, мой мальчик.
– Надейся, - ответил Бак.
Его заинтересовал удивленный взгляд Планка. В этот момент Бак увидел Джима Борланда, который разбирался в своих заметках.
– Привет, Джим, - сказал он.
Борланд посмотрел на него исподлобья.
– Еще не интервьюировали Карпатиу?
– Нет, - ответил Борланд.
– Он сейчас озабочен тем, чтобы перенести подписание.
– Перенести подписание?!
– Он опасается этих пророков у Стены Плача. Солдаты могут очистить площадь от туристов, но тогда эти парни у Стены получат аудиторию, состоящую из толпы принимающих участие в подписании договора.
– Огромная толпа!
– заметил Бак.
– Не смейся! Я не понимаю, почему они не убрали этих бродяг из города.
– Ты не понимаешь?
– В чем дело, Бак? Ты думаешь, эти старые придурки зальют своим огнем целую армию? Смотри на вещи серьезно. Ты веришь в эти бредни об огне?
– Я видел того парня, Джимми. Он был сожжен.
– Ставлю миллион против одного, что это было самосожжение.
–
– Огнем из своего рта?
– Я видел это собственными глазами.
– Хорошо, что не за тобой основная статья, Бак. Ты теряешь себя. Может, ты скажешь, что ты также получил у них эксклюзивное интервью?
– Не совсем эксклюзивное и не совсем интервью.
– Другими словами - нет, если называть вещи своими именами.
– Нет. Я был у них поздно вечером; разговора типа вопрос-ответ не получилось. Это все, что я могу сказать.
– Если ты собираешься заняться фантастикой, тебе следует поискать себе другое место. Ты можешь, конечно, публиковаться у Карпатиу, но вряд ли у него ты получишь намного больше свободы.
– Я не буду работать у Карпатиу.
– Тогда тебе вообще не найдется места в прессе.
– О чем ты говоришь?
Борланд рассказал ему о заявлении по поводу средств массовой информации.
– Включая "Глобал уикли"!
– спросил Бак, побледнев.
– Включая? Если ты спрашиваешь меня, я скажу, что это один из самых лакомых кусочков.
Бак покачал головой. Получается, что так или иначе он будет писать свои статьи для Карпатиу.
– Не удивительно, что все выглядят какими-то потрясенными. Значит, если договор не будет подписываться возле Стены, то где же это будет?
– В кнессете.
– Внутри здания?
– Не думаю.
– А удобно ли снаружи?
– Мне кажется, что нет.
– Послушай, Джимми, ты собираешься смотреть днем выступление раввина бен-Иегуды?
– Если его будут показывать на самолете в Багдад
– Ты достал билет?
– Я полечу на флагмане Мирового Сообщества.
– Ты продался?
– Невозможно продать себя собственному боссу.
– Но пока он еще не твой босс.
– Это всего лишь вопрос времени, дружок. Пробегавший мимо Хаим Розенцвейг остановился.
– Камерон?
– крикнул он.
– Подойдите! Подойдите ко мне!
Бак последовал за ссутулившимся старым человеком до угла.
– Пожалуйста, останьтесь со мной. У Николае сегодня неприятности. Мы направляемся в кнессет. Все волнуются. Он хочет, чтобы все ехали в Вавилон. Некоторые отказываются. По правде говоря, он лично убил бы этих двоих у Стены Плача, если бы у него была возможность. Все утро они громко кричали о несправедливости подписания, что договор говорит о неправедном союзе между народом, который не сумел увидеть своего Мессию в первый раз, и правителем, который отвергает существование Бога. Но, Камерон, Николае не атеист. В крайнем случае, он агностик. Но я тоже агностик!