Отступление на Марс
Шрифт:
В течение года тюремного заключения, пока его дело находилось на апелляционном рассмотрении и губернатору подавались прошения о помиловании, Ричард мерил шагами пол своей камеры, как зверь в клетке, проклиная свое невезение из-за того, что запутался в паутине кажущихся непреодолимыми подозрений. По мере того, как он все больше озлоблялся против общества, друзья пытались утешить его, заверяя с большой надеждой, что суд назначит новое судебное разбирательство, и, если в нем будет отказано, что губернатор смягчит его приговор не только из уважения к его многочисленным друзьям, но и из гуманных соображений, полагая, что смертный приговор не будет назначен, если обвинение будет базироваться исключительно на косвенных доказательствах, но до тех пор, пока оставалась надежда на любое из этих средств правовой защиты, Ричард был безутешен. Однако, когда в помощи как судебной, так и исполнительной власти было отказано, его уныние уступило место ожиданию.
Была ли эта трансформация просто покорностью неизбежной судьбе? Было ли это всего лишь подготовкой к той будущей жизни, которая составляет величайшую надежду для всех? Неужели он утопил мирские амбиции в надежде на вечность?
Так это или нет, но Ричард с совершенным хладнокровием прошел к креслу и, внимательно осмотрев его, занял свое место, словно простой участник интересного эксперимента.
Никто не мог бы ответить на эти вопросы, кроме самого Ричарда и за возможным исключением доктора Гранта, чья дружба с Ричардом началась еще с младенчества. Родившиеся на соседних фермах Ричард Эймс и Роберт Грант вместе посещали начальную и среднюю школы, были однокурсниками в колледже, и в те дни не только обменивались доверительными сведениями о своей жизненной карьере, но и бессознательно открывали друг другу те врожденные душевные качества, которые составляют человеческий характер. Каждый из них был готов к работе всей своей жизни благодаря основательной технической подготовке, Ричард – как инженер, а Роберт – как врач, и каждый добился успеха в выбранной им области, отчасти благодаря врожденному гению, но главным образом тому, что этим гением руководили те черты характера, которые и скрепили их дружбу.
Успех пришел к Ричарду не как цветок, распустившийся в ночи, а после десяти лет усердного труда и верной службы. Он прошел через период лишений с бесстрашным мужеством, но его внимание к деталям и понимание потребностей бизнеса в конце концов привлекли внимание "капитанов промышленности" и принесли ему соразмерное вознаграждение, которое, благодаря разумным инвестициям, быстро выросло в состояние, в результате чего он оказался в рядах миллионеров.
Верность, которая характеризовала его профессиональные труды, также присутствовала в его сердечных делах. Хотя он был желанным призом для амбициозных матерей дочерей на выданье, которые были очень богаты и занимали высокое социальное положение, он оставался верен романтическим чувствам юности к Рут Уилсон. В годы своих лишений преданно ждал, мечтая об успехе, и теперь, когда эти мечты осуществились, он привез в свой великолепный городской дом возлюбленную своей юности, чтобы жить в большем великолепии, чем он мечтал в дни своих мальчишеских фантазий. Шли месяцы, и они были счастливы, а потом стали еще счастливее, потому что она вскоре должна была стать матерью. Затем арест и осуждение! Теперь казнь! Преступление наложило свой отпечаток на верную жену и невинного младенца, родившегося после заключения в тюрьму его отца. И все же Ричард Эймс шел к электрическому стулу с уверенным видом и с надеждой во взгляде…
Надеждой на что?
Глава 2. Борьба за жизнь
Ответ на этот вопрос может быть найден, а впрочем может и нет, в самой карьере и службе доктора Гранта. Он также добился успеха сначала как практикующий врач, затем как оперирующий хирург и, наконец, в области научных исследований. Его состояние было подчинено им великой концепции служения. Тем не менее, его доходов было достаточно, чтобы оправдать покупку роскошного дома в одном из самых престижных жилых районов и великолепного загородного поместья на берегу Гудзона, в дополнение к созданию одной из самых совершенный физиологических лабораторий на западном континенте, предназначенной всему человечеству в качестве помощи своим практикующим коллегам.
Его способности к составлению химических формул быстро позволили ему получить авторитет в качестве консультанта других врачей, за что он получил прозвище "врач врачей". Эксперименты с живыми тканями, разработка культур и соответствующих сывороток, анализ токсичных веществ – эти и подобные виды деятельности поддерживали его связь с актуальными медицинскими теориями. Посредством вивисекции и других практических опытов он стал свидетелем прогрессирования и воздействия болезней на живые организмы, а также изучал действие лекарств и химических веществ на различные органы тела, что позволило ему сформулировать их рецепт для лечения человека, в результате чего его выводы принимались как выражение высшего медицинского авторитета.
Надзор за этим крупным медицинским учреждением, занимавшим несколько этажей одного из больших офисных зданий, было главным занятием этого человека. Заведение было завалено работой. Это был своего рода центр обмена информацией о мировых недугах, где лидеры медицинской науки вели борьбу с болезнями. Однако на данном этапе, когда он достиг неоспоримого превосходства, научный мир был озадачен объявлением о том, что доктор Грант отказался от активного руководства учреждением и удалился в свой загородный дом, где он будет проводить секретные эксперименты по вопросу, представляющему жизненно важный интерес для медицинской науки.
Среди его коллег было много предположений относительно его поступка. Вопреки его обыкновению, в его загородном доме больше не было ни приглашенных гостей, ни званых обедов, ни каких-либо празднеств – его окружило таинственное одиночество. Однако ходили слухи, что он проводил много времени, отлавливая живые образцы животных, и напрашивался вывод, что видимое бездействие на самом деле было важным звеном в какой-то новой научной цепочке, которую он создавал. Уединение, в котором он проводил свои эксперименты, только увеличивало всеобщее любопытство. Было ли это ожидание просто фантазией? Была ли его добровольная изоляция посвящением науке из любви к самой науке, или это была просто очередная глава в романе его жизни?
Личная дружба дала доктору Гранту представление о движущих силах в жизни Ричарда, которые исключали любое подозрение в виновности.
– Поступок, в котором его обвиняют, несовместим с его характером, – сказал доктор, – и, следовательно, преступником является какой-то другой человек.
Логика этого заключения была понятной, но даже логика должна уступить силе судебных постановлений, и когда пришло роковое известие о том, что в новом судебном разбирательстве было отказано и губернатор отказал в помиловании. Доктор Грант решил бросить всю свою энергию и силу на борьбу за жизнь или, скорее, на борьбу со смертью! Он будет сражаться с помощью любого инструмента, находящегося в пределах его досягаемости. Он бы приостановил действие самих законов Природы, если бы это было в возможностях нынешних научных достижений, чтобы победить эту явную судебную ошибку.
Близость его загородного дома к большому пенитенциарному учреждению в Синг-Синге, в трех часах езды от Капитолия штата, куда он часто ездил в качестве ходатая, логично сделала его центром готовящихся и возможных операций. Удаленное от оживленных магистралей и находящееся под усиленной охраной, оно обеспечивало большую приватность для исследовательской работы, чем многолюдные помещения его городской лаборатории. Однако о том, что происходило в его таинственных покоях, можно было только догадываться исходя из косвенных сведений; но дело в том, что доктор Грант чувствовал, что он находится накануне самого колоссального открытия всех времен – открытия, настолько потрясающего по возможностям, как для зла, так и для добра, что ему было трудно определиться с тем, чего он все же больше боялся – неудачи или успеха!
Губернатор Мэннинг не был жестокосердным, но он был решительно твердолоб, когда сталкивался с долгом перед государством. Он отказался поддаться своим собственным порывам симпатии с решительным видом, который больше не оставлял сомнений в окончательной судьбе обвиняемого.
– Решения судов должны быть окончательными, – сказал он, – если мы хотим обуздать преступный элемент, и это не сможет быть реализовано до тех пор, пока губернаторы используют свои полномочия по помилованию, чтобы аннулировать вердикты присяжных и решения наших судов, тем самым заставляя потенциальных преступников надеяться на снисхождение в суде, в случае их обвинения и осуждения. Дверь надежды должна стать закрытой для человека, который замыслит преступление.