Отступник
Шрифт:
Я вскинул пистолет и выстрелил в мученика. Мне показалось, что за миг до смерти, на его перекошенном от боли лице, скользнула благословенная улыбка.
– Тулл, ты где? – Раздался разъяренный голос Григория. Он выскочил из комнаты, в которой покоились в вечном сне его товарищи. Со свирепым, полным гнева, взглядом на перекошенном лице. Я почувствовал, как его гнев пожирает его изнутри, так же как мой ел меня.
Сегодня я нарушил основной закон Ордена. Я убил монахов и встал поперек правил великого братства. Я стал предателем, отступником. Я знал, что сегодня мной поставлен крест с распятым
– Тулл, что ты натворил? Ты убил наших братьев! – Григорий, сильно пыхтя, стоял в паре шагов от меня. Ножны с метательными ножами на груди вздымались в такт его дыхания. В руке он сжимал саблю. Григорий был умелым фехтовальщиком.
Я смотрел ему в глаза, чувствуя, как тревожно бьется мое сердце. Как с каждой утекающей крупицей времени в песочных часах, оно бьется все сильнее. Что-то говорить ему не имело смысла. Там лежали его братья, те ради которых он был готов на все. Так же как и я, еще с утра.
Оскалив гнилые зубы, Григорий взметнул клинок сабли и обрушил его на меня. Я сделал блок. Два закаленных металла, коснувшись друг друга на бешеной скорости, высекли искры. Григорий ударил снова. Я увел удар в сторону и, чуть поведя корпусом тела, въехал локтем в открывшееся лицо. Монаха чуть отбросило назад. В этот момент он полоснул меня освободившимся клинком по ноге. Благо, свисающая на боку кобура приняла на себя основной удар. От вспыхнувшей боли, я стиснул зубы и, не останавливаясь, ударил пяткой в грудь монаха. Григория швырнуло, к стене, сильно припечатав. Он вскочил как обезумевший. Левая рука потянула рукоять метательного ножа на груди. Сверкнув, оточенное жало со свистом полетело ко мне. Я хотел отбить его саблей, но не сумел.
В левое плечо словно вонзилось раскаленное на огне клеймо. Боль вспыхнула с огромной силой, рука самопроизвольно упала как плеть.
Сквозь пелену в глазах, я заметил, что Григорий тянется ко второму метательному ножу. Снова раздался свист вращающегося в полете металла. Благо в этот раз я успел увернуться.
Григорий пошел в атаку. Я понял, что уже не сумею отразить ее. Но здесь сыграла невнимательность Григория и моя удача. Не добежав до меня, он споткнулся о труп мученика без скальпа. Его длинное тело с грохотом упало на железный пол.
В этот раз я не упустил свой шанс. Монах не успел среагировать, как я взметнулся вверх и, стараясь попасть под лопатку, вонзил саблю прямо в его спину. Но от боли в плече я промахнулся, и лезвие попало в позвоночник. Раздался крик Григория, и он попытался встать. Я понял, что нужно действовать наверняка. Достал пистолет из держащейся на швах кобуры и выстрелил Григорию в голову. Ее содержимое разлетелось по полу.
Я перевел дух. Встал с трупа, положил оружие в карман, выбросил кобуру и поправил одной рукой плащ.
Наверху за это время все утихло. Шоркая по лесенке, спустился монах-хранитель и проскользнул мимо меня, держа в руках маленького мальчика. Малыш заплаканными глазами смотрел на меня, его трясло. А монах, что-то причитая, перешагнул через труп
Кровь стекала по штанине прямо в сапог. Я оторвал кусок тряпицы от своей полу-рясы, сильно стянул узлом над раной. Нож, торчащий в плече, сковывал движения, отдаваясь острой болью. Вытащить его можно, но кровь с раны хлынет с новой силой. Перед глазами все шло кругом, с трудом удержавшись от падения, придерживаясь за поручни скрипучей ржавой лестницы, я поднялся на верхнюю палубу. Ноги с трудом удерживали меня, круги перед глазами мешали принимать ясную картину происходящего. Рид появился в нескольких саженях от меня. Он тащил за волосы грязную девчонку, которая плакала и кричала. Рид улыбался, получая от приносимой девочке боли и страха, свое больное удовольствие.
– О великий Орден Чистоты, эта девочка исчадие бездны, тварь, созданная Крабодой Сверхпредателем. – Завопил Рид, разбрызгивая слюну в разные стороны. – Я, великий ангел Ордена Чистоты, очищу ее душу от темных сил. – В его руке появился окровавленный нож.
– Рид, Рид! – Закричал я, хрипя. – Остановись, слышишь? Ты не ангел, мы не ангелы. Посмотри, что мы сотворили, оглянись! Наши руки по локоть в крови. Мы убийцы, да, не хуже этих еретиков из Беловодья, мы не очищаем Пустошь от зла, мы заливаем ее кровью. – Я выхватил револьвер, взвел курок, направив ствол в сторону Рида. – Отпусти дитя, мы здесь совершили слишком много убийств, мы уничтожили ни в чем не повинных людей. А ради чего?
– Что с тобой, Тулл? – раздался голос Хана, я повел взгляд в сторону, он стоял совсем рядом, по левую сторону от меня. – Тебе жалко это отрепье, этих замызганных уродов, которые погибают от земельной лихорадки, разносят всякую заразу. Они лишь больше тянут Пустошь ко дну. А мы, как санитары Пустоши, просто чистим грязь. Уничтожаем опухоль на теле восстающего из пепла небытия мира.
– Хан, пойми, когда-то монахи так же убили наших родителей, твоих и моих. А нас свезли в стены монастыря, рассказывая нам о страшных мутантах уничтоживших наш род. – Нашелся я. Меня трусило, мелкая дрожь то и дело проскакивала по всему телу.
– Моя семья это Орден, я не знаю ни каких родителей и мне плевать, кто их убил. Меня воспитали жрецы, они моя семья. Я монах Ордена и сын великого Владыки, такой же, как и ты. – Хан почти подошел ко мне вплотную. А я, не отпуская ствола, старался не упустить ни одного из виду.
– Я не могу быть псом Ордена. – Вскрикнул я. – Я не хочу убивать, всех неугодных владыке Баг-рату.
– Тогда убьют тебя! Ты стал по другую сторону и не рассчитывай на нашу поддержку.
– Что ты с ним разговариваешь, Хан? Вали предателя, проклятого отступника. – Подал голос Рид.
Я выстрелил в него, но не сумел попасть. Меня пошатнуло, я еле устоял на ногах, потеряв из виду Хана. Неожиданно в глазах вспыхнули искры, а затылок обожгло болью. Картинка поплыла, я выронил револьвер и завалился на бок, упав на раненое плечо. Я видел, как ко мне подбегает Рид и сильно бьет ногами. Как они меня вдвоем тащат вниз. Как один из монахов, тот, что спустился по лестнице, бурно рассказывает, как я расправился с Григорием. Снова лицо Рида и его здоровенный кулак, въехавший мне в челюсть. Очередной всплеск искр и потеря сознания.