Отсюда и в вечность
Шрифт:
В канцелярии Прюитта встретил сержант Болди Доум, заменивший Уордена на время отпуска. Он отложил в сторону дела и с улыбкой на лице протянул Прюитту руку. Новый писарь, еврей, по фамилии Розенберри, сделал вид, что не замечает Прюитта, и продолжал что-то писать, только искоса поглядывая на пришельца.
Розенберри, как потом выяснил Прюитт, был совсем недавно призван на службу. Он занял место Маззиоли, которого вместе с другими писарями рот перевели в полковую канцелярию, присвоив им звание сержанта.
За ужином помимо Розенберри Прюитт увидел еще много новичков. Их оказалось даже больше, чем старых
После ужина Прюитт принялся за чистку винтовки. Это была совершенно новенькая винтовка, на ней даже оставалась заводская смазка. Прюитт молча трудился, время от времени поглядывая по сторонам в надежде увидеть старых знакомых. Один за одним подошли к нему и поздоровались Чоут и другие новоиспеченные командиры отделений и взводов. Только Айк Гэлович воздержался от встречи с Прюиттом. По-прежнему чувствовалось, что Прюитт — знаменитость в роте, и каждый, кто подходил к нему, обязательно интересовался судьбой Маггио. Но Прюитт дал себе слово ничего не рассказывать еще девять дней.
После ухода капитана Холмса рота перестала быть подразделением, в котором главными привилегиями пользовались боксеры. Все, что раньше служило причиной и поводом для различного рода происшествий, теперь кануло в прошлое. Прибытия нового командира роты ждали со дня на день. Прюитт чувствовал себя как человек, которому на краю обрыва хоть и слитком поздно, но бросили веревку, чтобы он мог спастись от падения в пропасть.
Он не обращал никакого внимания на окружающих. В его памяти слишком свежи были воспоминания о времени, проведенном в тюрьме. Мысли о тюрьме не покидали Прюитта ни на минуту, и грусть рассеивалась только тогда, когда около пего появлялись Анди и Кларк. Они обычно усаживались с ним рядом, пели и играли на гитаре. Остальные солдаты поглядывали на Прюитта с опаской. Анди и Кларк горделиво встречали пугливые взгляды новичков. Ведь Прюитт был знаменитостью, а они — его друзья.
У Анди и Кларка оказался для Прюитта сюрприз. Два месяца назад они купили электрогитару и динамик. Покупка обошлась им в двести шестьдесят долларов, из которых двести им еще предстояло уплатить. Теперь они с радостью показывали гитару Прюитту.
Девять дней подряд Прюитт не покидал казармы, даже к Альме Шмидт ему не хотелось идти. Всеми своими мыслями он был еще там, в тюрьме.
Новый командир роты оказался не капитаном, как ожидалось, а первым лейтенантом. Он прибыл па пятый день после возвращения Прюитта из тюрьмы. Звали нового командира роты Росс. Он был призван из запаса после окончания офицерских курсов при колледже. Лейтенант Калпеппер, отец и дед которого сделали свою карьеру в этом полку, был не очень-то рад появлению Росса. По его мнению, командовать должен был офицер в звании не ниже капитана. И вообще он сомневался в командирских способностях Росса. Что касается Прюитта, то ему было совершенно все равно, какое воинское звание у командира его роты.
Пока наибольшее беспокойство у Прюитта вызывал тот интерес и любопытство, которое проявляли к нему новички. Ему вовсе не хотелось быть знаменитостью. Ведь ему нужно было не просто здесь жить — он предполагал всю свою жизнь посвятить армии.
Девятидневный карантин Прюитт установил для себя не случайно. Во-первых, за эти
В тот вечер, когда он впервые после освобождения из тюрьмы отправился в город, Прюитт приобрел нож в небольшой лавке, принадлежавшей китайцу. Как и в других лавках, окружавших гарнизон, здесь можно было купить разные мелочи, военную галантерею, отремонтировать обмундирование.
Приобретенный Прюиттом нож ничем не отличался от дюжины других, услужливо показанных ему хозяином. Такие ножи солдаты покупали так же часто, как и разные сувениры, значки, которые разрешалось солдатам иметь в личном пользовании по инструкции о внутренней службе. И в тот день хозяин наверняка продал не один такой нож.
Бар «Лонг Кэбин» был одним из заведений, который часто посещали солдаты и офицеры местного гарнизона. Он располагался в узеньком переулочке, среди складских помещений и бакалейных лавок. В тридцати шагах от бара переулок резко сворачивал вправо, а затем выходил в небольшой тупик.
Прюитт зашел на несколько минут в бар, убедился в том, что Фэтсо пришел, и, выпив у стойки несколько рюмок подряд, вышел на улицу и стал ждать.
Перед самым закрытием бара, около часу ночи, в дверях появился Фэтсо. Вместе с ним были два моряка, с которыми он, видимо, познакомился в баре. Один из моряков бросил какую-то остроту, Фэтсо и другой моряк громко засмеялись. Впервые Прюитту довелось услышать смех Фэтсо.
Компания двинулась в противоположную от Прюитта сторону, и ему пришлось догонять их.
— Постой, Фэтсо! — крикнул Прюитт, зная, что тюремная кличка должна ошеломить сержанта.
Сержант Джадсон остановился и повернулся к Прюитту. Остановились и моряки. В слабом неровном свете, проникавшем через шторы из бара, Джадсон увидел Прюитта.
— Ах это вот кто, — улыбнулся Фэтсо. — Вы, ребята, идите. Увидимся на следующей неделе. Это мой старый сослуживец.
— Пока, Джад, — сказал один из моряков. — До встречи.
— Спасибо, — вымолвил Прюитт, когда Фэтсо подошел поближе к нему.
— За что? — спросил сержант. — Мне лично моряки не нужны. У тебя ко мне какое-то дело, Прюитт?
— Да. Давай пройдем за угол в тупик, там можно поговорить без помех.
— К твоим услугам, — улыбнулся Фэтсо.
Он пошел за Прюиттом к углу переулка, держа руки согнутыми, как это делает боксер в предвидении нападения соперника.
— Как ты чувствуешь себя на свободе? — дружелюбно спросил Фэтсо.
— Нормально, — ответил Прюитт.
Из двери бара, которую они с Фэтсо только что прошли, в переулок вывалилась большая компания подвыпивших солдат.
— Ну ладно, — сказал Фэтсо, остановившись неподалеку от угла. — Какое у тебя ко мне дело? Я тороплюсь.
— Вот, — тихо сказал Прюитт, вынимая из кармана нож. — Я слышал, что у тебя всегда при себе нож. Так воспользуйся им.
— А если у меня нет ножа?
— Врешь.
— Ну а если мне не хочется пользоваться им?
— Я все-таки советую тебе воспользоваться.