Отто Шмидт
Шрифт:
В ностальгическом и достаточно точном описании Шевелева присутствуют два момента: один — не предназначавшийся для широкой огласки и второй, наоборот, призванный усилить народный энтузиазм, доведя его до максимума. Сопоставляя даты происходивших в стране событий, нетрудно заметить, что встреча героев полюса происходила вскоре после оглашения приговора по делу Тухачевского и его товарищей (с быстрым приведением в исполнение). Это не могло не вызвать недоумения и даже скрытого протеста в общественном сознании советских людей, замордованном волей Великого Диктатора, несомненно, являвшегося и талантливым режиссером. Второй момент должен был если не погасить, то, по крайней мере, приглушить первый, — так это выглядит из нашего времени.
Действительно, мир оценил это достижение Страны Советов по самому высокому счету, о чем свидетельствовали отзывы газет, отнюдь не сочувствовавших коммунистическому эксперименту (тем более в 1937 году). Специализированный английский авиационный журнал «Флайт» отреагировал следующим образом: «Упорство, с которым Советский Союз проводил напряженную работу по подготовке базы на полюсе, достойно величайшего восхищения». «Нью-Йорк тайме» в номере от 25 мая продолжила эту идею: «Великолепное достижение академика Отто Шмидта, прилетевшего к Северному полюсу и создавшего там станцию, регулярно посылающего метеорологические сводки в Москву, не случайно. Это новый шаг в систематическом завоевании льдов Советским Союзом».
Сходным образом о достижении Шмидта и его страны отзывались и специалисты. Так, начальник Шведского метеорологического бюро Сандстрем оценил его так: «Я поздравляю Советский Союз, его ученых и летчиков с большими успехами в освоении Арктики. Метеорологическая станция на Северном полюсе — это великолепное дело. С научной точки зрения станция представляет большой интерес». Директор музея Естественной истории США Рой Эндрюс особо отметил, что «… высадка на Северном полюсе является удивительным достижением. От имени музея и моего лично я поздравляю профессора Шмидта и его сотрудников с замечательным полетом. Научный мир с огромным интересом будет следить за мужественной попыткой остаться на несколько месяцев на Северном полюсе. Нет никакого сомнения, что результаты такой зимовки обогатят океанографию и метеорологию».
Особую ценность среди поздравлений представляли телеграммы от полярных исследователей. Так, престарелый Антони Фиала из Нью-Йорка (тот самый, что дважды отправлялся к полюсу на собачьих упряжках с Земли Франца-Иосифа в начале XX века и остатками продовольственных запасов которого пользовались сам Шмидт в экспедициях 1929–1930 годов) сообщил: «…счастлив слышать о новом замечательном предприятии в области арктических исследований. Шлю горячий привет всей экспедиции и ее главе профессору Шмидту». Современники Шмидта, знакомые с высокими широтами не только по литературе, знали цену достижениям их русского коллеги. Не случайно адмирал Бэрд (по профессии морской летчик) слал «…самые горячие поздравления и сердечный привет всем, кто участвовал в организации и осуществлении этой экспедиции… по случаю изумительного достижения — посадки на Северном полюсе… Очень разумный план был претворен в очень разумные действия с большим вниманием к деталям. Это достижение — один из самых великолепных подвигов во всей истории полярных исследований». Вильялмур Стефанссон (создатель известной теории «дружественной Арктики», в честь которого наши полярники произвели глагол «стефанссонить» — жить за счет местных ресурсов) отметил: «Создание станции у Северного полюса имеет большое значение для метеорологии и, следовательно, для авиации. «Клуб исследователей» гордится успешной экспедицией советских полярников, так как академик О. Ю. Шмидт является почетным членом клуба еще со времен экспедиции на «Челюскине». Все перечисленное означало, что осуществление полюсного проекта было выполнено Шмидтом на уровне мировых достижений.
Разумеется, в советском обществе полюсная операция была воспринята с восторгом во всех слоях, включая известных людей, далеких от проблем Арктики. Известный актер МХАТа В. И. Качалов приветствовал руководителя полюсной операции такими словами: «Примите и от меня сердечный привет, дорогой Отто Юльевич, бесконечно дорогой всем нам, друзьям, почитателям Вашим, современникам Вашим, счастливым и гордым сознанием, что мы живем с Вами в одну эпоху, такую чудесную и великую. Мысленно был с Вами на Северном полюсе, подавал Вам туда свой голос привета по радио и, кажется, был услышан» (1959, с. 440).
Даже Ф. И. Шаляпин, покинувший Родину, чтобы не иметь дел с большевиками, в частном письме к дочери поделился с ней своим восторгом в связи с событиями на полюсе: «Что за великолепный народ все эти Папанины, Водопьяновы, Шмидт и К°, я чувствую себя счастливым, когда сознаю, что на моей Родине есть такие удивительные люди. А как скромны! Да здравствует славный народ российский!»
Само собой разумеется, наибольший интерес полюсная операция вызвала у ученых, даже далеких от полярных проблем. Престарелый В. Вернадский свое отношение выразил Шмидту такими словами: «Вам некогда, конечно, читать бесконечных выражений восхищения и глубоких переживаний, которые Вашим большим и нужным делом, его блестящим исполнением вызваны… Сделано большое дело, научно важное, и я не сомневаюсь, что оно дальше разовьется, как общее дело человечества. Но оно сделано благодаря Вам, нашей страной» (1959, с. 439).
Тем временем на самой льдине оставшаяся четверка во главе с Папаниным вела весьма напряженную жизнь. Продолжительность рабочего дня (включая жизнеобеспечение) достигала 17 часов. Самым тяжелым видом научных работ оказался промер гидрологической станции с использованием лебедки, требовавшей работы вручную. В дневнике Федорова за 7 июня отмечено: «Сегодня в 3 часа 40 минут все улетели. Мы отоспались и начали нормальную работу. Прежде всего, измерение глубины… Дно! 4290 метров. На грузе — сероватый ил… Теплая атлантическая вода обнаружена на порядочной глубине… Координаты 88°54' с. ш., 21° з. д.». 10 июня люди на льдине услышали гул самолета Чкалова. Стало ясно, что метеонаблюдения первой дрейфующей приобрели практическое значение — обеспечение трансполярных перелетов. Одновременно происходили события, казалось бы, незначительные для человека с материка. Например, 13 июня станцию посетили чистик и пуночка, но эта информация (вместе с другими наблюдениями) опровергала мнение, укоренившееся со времен Нансена, Кука и Пири, об отсутствии жизни в районе полюса.
Происходили регулярное определение координат и скорости дрейфа, наблюдение магнитного поля, измерение силы тяжести и атмосферного электричества, требовавших в свою очередь обработки на месте. 20 июня было проведена вторая гидрологическая станция на глубине четыре с половиной километра. Объем информации о природе района полюса нарастал буквально с каждым днем. Он был важен и для запросов чисто практических (весьма актуальных в связи с ожидавшимся очередным трансконтинентальным перелетом Громова), что было кстати в связи с отчетом Отто Юльевича на общем заседании Академии наук, состоявшемся 10 июля.
С учетом дальнейшего развития событий в этом выступлении можно увидеть научное завещание крупнейшего полярного деятеля XX века на тему будущих исследований в Арктике. Данных от полярной четверки еще не поступило, но и то, чем располагал Шмидт, вызвало в научной среде повышенный интерес. Несмотря на спешку, очевидные накладки и многие другие досадные промахи, вызванные прежде всего недостатком времени (оно ушло главным образом на подготовку развернутого научно-технического отчета в ЦК), выступление оправдало ожидания присутствующих.
Выступая перед столь высокой аудиторией, Отто Юльевич особо оговорился, что речь пойдет о сугубо предварительных наблюдениях. «Поэтому, — сказал Шмидт, — сегодня я не предполагаю и не могу сделать подробный научный отчет. Целью моего выступления будет характеризовать те задачи, которые мы себе ставили, и вкратце — методы, которыми мы эти задачи пытались решить, и те, пока еще немногочисленные, но, как мне кажется, тем не менее важные, выводы, которые уже можно сделать на основе результатов советской экспедиции на Северный полюс». Особо докладчик остановился на проблеме преемственности, в том числе методической: «В этих наших методах мы явились в какой-то части новаторами, а в некоторой части — прямыми наследниками всего лучшего, что было накоплено ведущими учеными в полярной области за предыдущее время» (1960, с. 163), имея в виду прежде всего важность наблюдений на полярных станциях, характеризующих природный процесс. Это отсылало присутствующих к Карлу Вейпрехту с его идеей Международного Полярного года, дважды (в 1882–1883 и 1932–1933 годах) успешно реализованного в нашей стране. Что касается новаторства, то в глазах присутствующих таковым выступал сам докладчик, и, казалось, ему оставалось подтвердить ожидания какими-то иллюстрациями. Но Шмидт не был бы Шмидтом, если бы остановился только на этом…