Отважная лягушка
Шрифт:
– Ничего здесь не ешьте и не пейте. Мы сами будем приносить вам еду.
"По крайней мере, не придётся гонять на рынок Риату", - с философским спокойствием подумала девушка, кивая.
– А я обязательно буду вас навещать, - пообещал на прощание старший урбы.
Вечером путешественница сама проверила засов, ещё раз осмотрела натянутые циновки и всё равно то и дело просыпалась, испуганно хватаясь на лежавший рядом кинжал.
Воспользовавшись добровольным заточением, она обязала рабыню выстирать и привести в порядок всю их одежду, а сама: то спала, то до изнеможения
На второй день зашла Серения, обеспокоенная её странным затворничеством. Пришлось разыграть перед ней лёгкое недомогание. Неизвестно, поверила ли хозяйка постоялого двора, но получив заверения в том, что помощь лекаря не требуется, и скоро всё пройдёт, ушла, больше ни разу не появившись.
Пожалуй, даже Канакерн Ника не покидала с таким удовольствием, как эту гостиницу. Опасаясь провокаций, она заранее положила дротики сразу за дверкой фургона. Артисты тоже явно нервничали. Девушка заметила, что у многих из них за поясами заткнуты ножи и топорики. Когда тележка подъезжала к воротам, она увидела в загоне для свиней знакомого конопатого раба. Грязный, одетый в невообразимое рубище, сквозь дырки в котором алели следы от ударов плетью, он сгребал в корзину навоз широкой деревянной лопатой и выглядел очень несчастным.
Вот только жалеть его Нике совсем не хотелось. Наоборот, злорадно ухмыляясь, она едва удержалась от того, чтобы показать ему язык.
Не успели они удалиться от постоялого двора и на полсотни шагов, как из повозки артистов на ходу выскочил Тритс Золт с коротким копьём и побежал к Нике.
– Вы бы спрятались внутрь, - торопливо заговорил актёр.
– А я вперёд сяду. Если что, так удобнее отбиваться будет.
И ободряюще улыбнулся.
Согласно кивнув, девушка уступила мужчине место на скамеечке рядом с Риатой, а сама, забравшись в фургон, стала внимательно следить за тем, что происходило позади, поглядывая в щель между дощечками.
Путешественница понимала, что скорее всего, прямо сейчас на них никто нападать не будет. Артисты далеко не новички в драках и сумеют дать отпор. Чтобы быстро смять их и добраться до неё, нужны либо опытные, хорошо вооружённые бойцы, либо достаточно многочисленный отряд. То и другое стоит дорого. Да и легионеры вряд ли отнесутся равнодушно к бою, вспыхнувшему у ворот лагеря.
Логичнее предположить, что если Серения всё же задумала каким-то образом отомстить строптивой постоялице, то сделает это не на виду у всего посёлка.
Видимо, понимали это и актёры, потому что сильно торопились. Непривычные к подобным скоростям животные недовольно фыркали, понукаемые ударами кнута. У Риаты не оказалось столь необходимого настоящему вознице орудия труда, и бедного ослика лупили первой попавшейся палкой.
В таком напряжённом темпе проскакали часа три. Повозка дребезжала и подпрыгивала на неровностях. Нике казалось, что у неё все внутренности перемешались от такой тряски. Не останавливались даже по нужде. Когда кому-нибудь из урбы сильно приспичивало, он выскакивал на ходу и делал свои дела, не отходя от дороги. Чувствуя, что не в силах больше терпеть, девушка
Умиротворённая путешественница сумела немного подремать, прежде чем они повернули и минут через тридцать въехали в светлый лес, где проплутав, их караван остановился возле маленького святилища, посвящённого какой-то лесной нимфе-напоиде, дочери бога лесов.
В крошечной, сложенной из грубо отёсанных камней будочке стояла аляповато раскрашенная скульптура женщины в коротком хитоне. У её ног на постаменте лежали подгнившие фрукты, а из земли бил крошечный родничок. Собираясь в корчагу из вкопанного кувшина, вода узеньким ручейком исчезала в зарослях.
Гу Менсин объявил, что именно тут они остановятся на обед, а Ника подумала, что умудрённый жизнью толстяк просто прячется здесь от возможной погони. В подтверждение её догадки старший урбы послал молодого Крайона Герса назад, посмотреть, не увязался ли кто-нибудь за ними?
Костёр не разводили, ограничившись слегка зачерствевшими лепёшками и старым, но вполне съедобным изюмом.
После обеда Гу Менсин передал Нике ещё двадцать риалов в счёт погашения долга, не забывая напоминать, что госпожа Юлиса уменьшила его наполовину. Принимая деньги, та торжественно подтвердила верность своему слову.
Когда стали запрягать отдохнувших животных, выяснилось, что опасение путешественницы и старого актёра подтвердились.
Крайон Герс отнёсся к порученному делу креативно. Вспомнив недавнее детство, молодой человек вскарабкался на дерево, с которого прекрасно просматривалась та самая дорога, с которой они свернули в этот лес. Там долго не происходило ничего примечательного, но недавно со стороны Арадского лагеря торопливо проехали пятеро всадников. Они не походили на пограничников, потому что Крайон Герс не заметил ни щитов, ни копий, зато узнал тёмно-красные плащи легионеров.
Услышав об этом, помрачневший Гу Менсин велел продолжить наблюдение и отправил вместе с ним Корина Палла, чтобы тот в случае надобности смог как можно быстрее предупредить товарищей об опасности.
– Если их послала Серения, - озабоченно проговорил старший урбы.
– То они скоро поймут, что мы где-то свернули, и начнут нас искать.
– Поворотов на дороге много, - натужно хмыкнул Анний Мар Прест.
– Вдруг кто-то из богов задумает сыграть с нами злую шутку?
– буркнул толстяк.
– Тогда они обязательно свернут сюда.
– Думаете, они нападут, господин Гу Менисн?
– спросила Ника.
– Нас больше, а их всего пятеро.
– Пятеро опытных легионеров перебьют нас, как кур!
– огрызнулся старый актёр.
– Мы все же служим Нолипу, а не Аксеру!
От этих слов и выражения испуга на лице собеседника Нике поплохело. Она вдруг подумала, что артистам ничего не стоит выдать её посланцам мстительной хозяйки гостиницы.
– Может, мне спрятаться?
– после некоторого раздумья предложила девушка.