Отважное сердце
Шрифт:
Во главе отряда из более чем пятидесяти рыцарей и двух сотен пеших солдат Роберт двинулся на север, пройдя маршем через Каррик и вторгнувшись в Эйршир. Генри Перси отбыл на юг, в Англию, сопровождая пленников, захваченных в Ирвине, оставив для защиты портового городка Эйр лишь небольшой гарнизон. Однажды морозным днем в конце ноября Роберт и его люди штурмом взяли город, опрокинув и смяв людей Перси, после чего ворвались в казармы английской стражи. Шестеро из людей Перси погибли на месте, а остальные спаслись бегством на лодке, пришвартованной у берега реки Эйр, но это нападение положило конец владычеству англичан в Эйршире. Именно здесь, в первом освобожденном им городе, к восторгу и облегчению своих людей, Роберт основал новую базу. Это означало, что отныне его семья
Несколько недель спустя Роберт узнал настоящую цену восстания. Генри Перси был занят в Англии, но Клиффорд оставался в Галлоуэе и моментально обратил свое внимание на земли Брюсов в Аннандейле, где в отместку сжег десять деревень, запугав их население. Замок Лохмабен, гарнизон которого по-прежнему составляли вассалы отца Роберта, выстоял, но окрестным поселениям был нанесен огромный ущерб, на устранение которого понадобится несколько лет. Для Роберта это стало тяжелым ударом. Аннандейл, пусть и до сих принадлежавший его отцу, оставался его домом, и мысль о том, что он объят пламенем, потрясла его.
Это нападение, однако же, имело одну дотоле незамеченную им положительную сторону. То, что знаменитый военачальник-англичанин напал на земли Брюса в Шотландии, убедило многих из тех, кто сомневался в Роберте, что он искренне перешел на их сторону. Это сделало его врагом англичан — факт, который лидеры мятежников не преминули заметить. В начале весны 1298 года к нему прибыли гонцы, приглашая Роберта на большой совет в самом сердце Селкиркского леса, колыбели восстания.
Лес, пробудившийся от зимней спячки, уже покрылся первой зеленью, когда Роберт со своим отрядом вступил под его своды. Сосны со стволами в два обхвата вонзались в небо, закрывая его пушистыми облаками веток. Землю покрывал толстый слой сосновых иголок и шишек, хрустевших под ногами. Говорили, что дремучие просторы Селкирка — всего лишь жалкие остатки древнего леса, некогда покрывавшего всю территорию королевства. Но даже сейчас он был огромен, и непроходимые буреломы сочетались в нем с открытыми, солнечными полянами и уголками, где не ступала нога человека. Лес великолепно подходил для того, чтобы скрытно разместить в нем целую армию, и Роберт не сомневался, что если бы ему не указали, какие метки и где искать, то он со своими людьми заблудился бы уже через несколько часов.
— Вон еще одна, — сказал Эдвард, поворачиваясь в седле и показывая на искривленный ствол дерева, на котором был намалеван белый круг с крестом внутри. — Похоже, мы приближаемся. Это уже четвертая метка за сегодняшнее утро.
Взгляд Роберта переместился от меченого ствола чуть дальше, туда, где деревья расступались, открывая вид на поляну. Он услышал плеск воды.
— Передай остальным, — сказал он, оборачиваясь к Кристоферу Сетону, который ехал позади, — что мы сделаем привал, а потом поедем дальше. Я хочу добраться до лагеря еще до наступления ночи.
Оруженосец кивнул, но когда он развернул коня, чтобы скакать к отряду, Роберт заметил, что юноша напряжен и взволнован. И он прекрасно понимал почему. Молодой человек, родившийся и выросший в Йоркшире, вот-вот должен был оказаться в расположении армии, воины которой намеревались навсегда избавить свои земли от англичан. Роберт заверил оруженосца, что тот пребывает под его защитой, но, говоря по правде, сомневался, что сможет гарантировать безопасность Кристофера или кого-либо еще. Пока оруженосец передавал его приказ остальным членам отряда, рассыпавшимся среди деревьев, Роберт дал шпоры жеребцу и выехал на поляну. На другой стороне виднелся широкий ручей, и вода с журчанием бежала по гладким, коричневым камням. Берега были отлогими, так что лошади смогут напиться.
Роберт спешился, не дожидаясь, пока остальные выедут на поляну. Вместе с сорока рыцарями и оруженосцами, которых он собрал в Каррике, с ним были и шестьдесят семь воинов под командой Мара и Атолла. Кристина не захотела расставаться с Гартнетом, поэтому ехала рядом с мужем, взяв с собой и его шестнадцатилетнего сына Дэвида, который как две капли воды походил на отца. Устав от долгой скачки, рыцари спешивались, разминали затекшие руки и ноги, доставая из седельных сумок меха с вином и солонину, пока оруженосцы занимались лошадьми.
Опершись на предложенную одним из рыцарей Роберта руку, Катарина соскользнула со своей лошадки. Наградив молодого человека лукавой улыбкой, она принялась отряхивать пыль с юбок, а Джудит вытащила Марджори из ее сиденья. Знаком показав одному из слуг, чтобы тот отвел ее лошадь реке, Катарина потянулась.
— Принеси мне что-нибудь поесть, — обратилась она к Джудит, — после того, как накормишь Марджори.
Роберт уже заметил, что в последние месяцы девчонка, помимо того, что была кормилицей Марджори, превратилась в служанку Катарины. Остальные женщины, Кристина и супруга Джона, у которых была своя прислуга, не подпускали к себе этих двоих, сохраняя дистанцию. Особенной холодностью по отношению к Катарине отличалась Кристина. В чем бы ни заключалась причина, у Роберта не было ни времени, ни желания заниматься еще и этой проблемой. Он устал от политики и необходимости все время притворяться. У каждого из этих мужчин и женщин были свои планы и надежды, пусть даже сейчас они следовали за ним. Например, он знал, что Гартнет не одобряет его стремления бороться за трон, советуя для начала заключить перемирие с англичанами. Джон Атолл искренне поддерживал его, но при этом весьма настороженно относился к Сетонам, которые оставались с Робертом с тех самых пор, как они покинули Ирвин. В свою очередь, Александр и Кристофер ревностно оберегали свое положение его доверенных командиров. И только один Эдвард, похоже, чувствовал себя вполне комфортно в их компании.
Роберт отошел в сторонку, решив размять ноги в одиночку. Лес, по которому они ехали вот уже несколько дней, начал вызывать у путников боязнь замкнутого пространства, отчего атмосфера в их маленьком отряде становилась все более напряженной по мере того, как они углублялись в его дебри. Так что не один Кристофер чувствовал себя не в своей тарелке. Джона и Александра сильно беспокоило приглашение на совет, на котором красовалась печать Уильяма Уоллеса, поскольку они никак не могли решить, с чего бы это лидер повстанцев пожелал видеть Роберта после того, как на протяжении нескольких месяцев полностью игнорировал его. Разумеется, они шли на риск, и немалый. Роберт понятия не имел, какой прием его ожидает. Но в последнее время появились упорные слухи о том, что англичане намерены сполна расквитаться с обидчиками; говорили, что они собирают огромную армию для вторжения, и Роберт должен был знать, что происходит на самом деле.
Пройдя немного вниз по берегу ручья, он присел на корточки. Склонившись над водой, он принялся всматриваться в свое отражение, дрожавшее рябью на поверхности. Он не брился уже много дней и теперь обзавелся короткой густой бородкой. Под глазами залегли круги, на лоб падала непокорная прядка волос. Может, он все-таки сделал ошибку, согласившись прибыть сюда? Быть может, он продемонстрировал собственную слабость, поспешно согласившись на приглашение мятежника? Роберт погрузил руки в ледяную воду, и отражение разбилось и исчезло. Сложив ладони ковшиком, он умылся. Когда вода стекла с его лица, он заметил в ручье еще одно отражение. Позади него стояла женщина, и очертания ее тела скользили и изгибались по поверхности воды. Он быстро поднялся и обнаружил, что это Катарина стоит у него за спиной. Шум воды заглушил звук ее шагов.
Она улыбнулась.
— Я не хотела пугать тебя. — Когда он вытер лицо ладонью, она подошла к нему вплотную. — Давай я. — Подобрав рукав платья, она осторожно стерла капли воды у него со лба.
У винно-красного платья были широкие складчатые рукава. Она носила его с тех пор, как пять дней тому встретила Роберта у ворот замка Тернберри. Платье с пояском из серебряных колец не постыдилась бы надеть и графиня, если бы корсаж не был столь тесен для ее полной груди. Роберта внезапно охватило раздражение. Он поймал ее за запястье и спросил: