Отвергнуть короля
Шрифт:
Ранульф, стоявший рядом с Гуго, также был напряжен, но больше от упрямой решимости, чем от ярости.
– Сир, – произнес он, обращаясь к королю, – мы с моими людьми оставались в поле, сколько могли. Мои сундуки пусты. Я прибыл на ваш зов. Я стойко держался под угрозой вторжения французов, но если вы не предоставите мне средств, я не смогу последовать за вами через море в Пуату. У меня нет денег, чтобы кормить лошадей и людей.
– Вы хотите, чтобы я платил вам за исполнение вашего вассального долга? – с обманчивой мягкостью спросил Иоанн.
– Сир, я уже исполнил свой долг перед вами. Сделаю это и в следующем году, но до тех пор выхожу из игры… если вы не предоставите мне средств, чтобы оставаться в поле.
За его речью последовали одобрительные шепотки. Ранульф не стремился рисковать и был не особенно красноречив, но на этот раз король решил выслушать его и поиз-деваться над ним.
– Ничего подобного я не сделаю! – прорычал Иоанн. – Вы обязаны мне подчиняться и следовать, куда я прикажу.
Ранульф, засунув пальцы за пояс, стоял на своем:
– Сир, я не обязан служить вам за морем, за исключением Нормандии или Бретани. Клятва, которую я принес вам, не включает Пуату.
Снова раздались согласные шепотки и беспокойное шарканье ног, как будто мужчины пытались устоять на палубе корабля, идущего по неспокойному морю. Никто не хотел плыть с королем, чтобы бросить вызов французам, ударив по Пуату. Как указал Ранульф, все провели лето в состоянии боевой готовности и устали. Кормление лошадей, выплата жалованья, усилия держаться на высоте опустошили сундуки. Дома полно неотложных дел. Заморская война Иоанна может и подождать.
– Сир, – поспешил на помощь зятю Гуго, – сезон близится к концу, и кампанию придется втиснуть в два месяца вместо шести. Мы не готовы.
– Вы считаете меня неоперившимся новичком, Биго?! – прорычал Иоанн.
– Ни вас, и никого из этих людей, сир, – ровным голосом ответил Гуго, хотя сердце его колотилось. – Большинство из нас испытанные в кампаниях воины.
– Испытанные в вероломстве и поисках собственной выгоды! – оскалил зубы Иоанн. – Я проклинаю день, когда помирился с Папой и позволил людям, которые замышляли против меня, вернуться из изгнания и получить поцелуй примирения. Я отплыву во время высокой воды, в начале отлива, и вы все в течение двух дней последуете за мной. Позаботьтесь о своем оружии и лошадях и подготовьтесь. Любого, кто не подчинится, я посчитаю предателем. А теперь все вон!
Покинув королевский шатер, Гуго встал на солнце, глубоко дыша и пытаясь обрести равновесие.
– Сукин сын! – кипел Ранульф. – Сколько разговоров о раскаянии, сколько клятв! Пустые слова! Он хотел лишь избавиться от давления Папы и Франции и отправить всех нас в Пуату! Что ж, вы можете сражаться за морем, если хотите, но я еду домой. – Он воздел руки к небу и зашагал к своему шатру.
Гуго последовал за ним. Иного ответа от Иоанна он не ожидал, но, в отличие от Ранульфа, у него был выбор. Гуго не собирался следовать за королем, имея удобный предлог – необходимость дозволения отца на отправку людей Биго за море. Кроме того, у него были с собой моряки из Ипсуича и Ярмута, и даже если он не поедет сам, то может предоставить их королю, чтобы перевезти его наемников в Пуату.
Ранульф уже выкрикивал приказания снимать лагерь и грузить вьючных животных. Гуго велел слугам разобрать шатер и отправился на поиски зятя.
– Позаботьтесь о себе, – сказал он, – и о Мари и детях.
Ранульф пожал Гуго руку:
– Вы тоже.
Мужчины многозначительно переглянулись. Оба прекрасно сознавали опасности пути, на который ступили.
На Фрайди-стрит в Лондоне Махелт склонилась над четырехмесячной дочкой Элы, Изабеллой, которая гулила в своей колыбели. Она пощекотала девочку под подбородком, рассмешив ее, и подавила нахлынувшее желание обзавестись такой же. Это третий ребенок Элы за три года, но Махелт не собиралась следовать ее примеру. Постоянное вынашивание детей разрушает женское тело, и поскольку Гуго еще не исполнилось два, она могла себе позволить немного передохнуть.
Эла сидела в оконном проеме и шила маленькое платьице, пока няня присматривала за двумя ее сыновьями. Она навещала Махелт в Лондоне и должна была завтра вернуться в Солсбери. Длинный Меч находился во Фландрии, и его ждали дома не раньше осени. Королевские дела. Военные дела. Но Махелт казалось, что военные и мирные дела часто одно и то же. Ее отец подавлял восстание в Уэльсе. Гуго ходил на собрания в соборе Святого Павла в компании архиепископа Кентерберийского. Король хандрил в Уоллингфорде и грозился собрать своих наемников и наказать тех, кто отказался плыть с ним в Пуату. Его экспедиция провалилась. Никто из его баронов не ответил на призыв, и единственные, кто был готов ехать, – его домашние рыцари и наемные солдаты. Иоанн доплыл до Гернси и вернулся вне себя от ярости, уверяя, что стал посмешищем. Никогда бы не согласился он на примирение, вновь и вновь повторял король, если бы знал, что неблагодарные бароны и священники продолжат бросать ему вызов.
– Не знаете, как поживают сестра Гуго и ее муж? – Эла подняла взгляд от шитья.
– Мать Гуго написала из Фрамлингема, что Ранульф отправил к ним Мари и детей ради их безопасности, – ответила Махелт. – Ранульф остался в Миддлхеме, но держится тише воды ниже травы.
– Какие неспокойные времена! – вздохнула Эла. – Я молюсь Пресвятой Деве Марии, чтобы воцарился мир.
На кончике языка Махелт вертелось, что действия, которыми сопровождают молитвы, обычно более полезны, чем просто молитвы, но промолчала. Эла не может этого не знать, и хотя она кротка, но не труслива. Скоро наступит осень, за ней зима, и, возможно, мир действительно продержится. Только отчаявшиеся воюют в морозные месяцы, когда нечем кормить лошадей, а до этого, конечно, пока не дошло.
Выглянув в окно, Махелт увидела, как Гуго торопится в дом из конюшен. У нее засосало под ложечкой, потому что не так он должен был вернуться с дебатов в соборе Святого Павла. Что-то случилось. Отойдя от окна, она поспешила открыть дверь.
Гуго мимоходом поцеловал жену в щеку и, бросившись к сундуку, достал тяжелый походный плащ.
– До нас дошли слухи, что Иоанн покинул Уоллингфорд и выступил в Йорк, чтобы наказать северных лордов. Его необходимо остановить, пока не началась настоящая война. Архиепископ готовится выехать, и я пообещал сопровождать его.
Махелт была встревожена, но не удивлена. Ударит Иоанн или нет – этот вопрос всегда висел в воздухе.
– Архиепископ сможет его остановить?
Гуго схватил подседельную сумку и засунул в нее чистую рубаху и котту. Следом за хозяином примчался оруженосец, и Гуго велел ему взять кожаную сумку с кольчугой и кольчужным капюшоном и погрузить на вьючную лошадь.
– Мы все на это надеемся. Архиепископ обладает даром красноречия и искусен в полемике. Кроме того, у него, благодарение Богу, хватка охотничьего пса. Иоанн проедет через Нортгемптон. Мы попытаемся перехватить его там. Лэнгтон скажет королю, что он нарушает клятву, которую принес на отпущении грехов, и что у него нет законных оснований наказывать этих людей. – Гуго закрыл сундук и повернулся, грудь его продолжала вздыматься, лицо раскраснелось. – Лэнгтон говорит, что отлучит от Церкви любого, кто отправится на войну до отмены интердикта… А таковая случится не прежде, чем будет заключено соглашение о компенсации. В середине зимы, не раньше.