Отвергнуть короля
Шрифт:
Уилл потер лицо ладонями.
– Моя жена, мой сын, мое будущее… – Его голос был полон горечи. – Зарезаны убийцами Иоанна в самом сердце дома, где они должны были быть в безопасности.
Махелт глядела на брата, открыв рот:
– Зарезаны?
– Их бросили умирать в луже собственной крови. Кто-то убил их, а охрана в Пембруке настолько ненадежна, что убийца благополучно бежал. Элис находилась на попечении наших родителей, и они не защитили ее. Они закрывали глаза на угрозу. Иоанн намерен нас уничтожить, изнутри и снаружи. – Спина Уилла содрогалась под ее ладонью.
– Как ты можешь так говорить? –
– Ничего я не напутал! Я видел их тела.
Уилл раскрыл сжатый кулак и показал сестре маленький вышитый цветок.
– Со свадебного платья Элис, – хрипло пояснил он. – В тот день они не были настороже. Ты можешь оправдывать их сколько угодно, но этому нет оправдания!
Махелт ощутила пустоту внутри.
– Откуда ты знаешь, что убийцу подослал Иоанн?
– А кто еще? – оскалился Уилл. – Кто еще мог совершить подобное или желать навредить нашей семье таким образом? Он не простил и не забыл, как мой отец унизил его в Ирландии. Ты не знаешь и половины того, что творилось при дворе, когда мы с Ричардом были в его власти. Он нас всех уничтожит. Ричард спрятался от него в Нормандии, но остальным не спастись.
Слова Уилла, его тон заставили Махелт прижать руку к утробе. Хотелось убежать, отыскать сыновей и убедиться, что они в безопасности. Если кто-то смог совершить подобное с Элис в самом сердце семейного очага, опасность грозит любому.
– Ты не можешь винить нашу мать и отца, – повторила Махелт.
Уилл пропустил ее слова мимо ушей.
– Они были моей радостью и гордостью, – произнес он надтреснутым голосом. – Благодаря им моя жизнь имела смысл. Теперь я должен жить с этим горем и влачить жалкое существование, пока не присоединюсь к ним в могиле.
Плечи Уилла задрожали, он снова зарыдал. Но на этот раз позволил Махелт заключить его в объятия: ее старший брат, с которым она ожесточенно сражалась в детстве. Никто из них не сдавался, не отступал ни на шаг, но сейчас Махелт ощутила всепоглощающий прилив материнской любви и жалости. Она не стала его утешать, но позволила выплакаться, пока буря не стихла и Уилл не смог поднять голову. Она подала ему салфетку, чтобы промокнуть лицо, и налила кубок вина из прикроватного графина. Это было каплей в море, но ей казалось, что она помогает.
– Что ты будешь делать? – спросила Махелт, вернувшись с кубком.
– Не знаю, – оцепенело произнес Уилл. – Позволь мне остаться на несколько дней, чтобы собраться с мыслями и подумать, а потом я уеду. У меня есть друзья. – Его взгляд стал пронзительным. – Не рассказывай нашим родителям, где я… Поклянись!
У Махелт сжалось сердце.
– Они вправе знать, Уилл…
– Я запрещаю! – прорычал он. – Я разорвал семейные узы и не вернусь… до тех пор, пока мой отец поддерживает этого тирана. Ты должна пообещать мне, должна!
Махелт не была в этом уверена, но страдающие глаза и перекошенный рот брата заставили ее согласиться.
– Необходимо сказать Гуго и моему свекру. Я не могу хранить подобное в секрете от них, и они узнают, что ты здесь.
Уилл снова потер глаза костяшками пальцев.
– Неважно. Возможно, это даже заставит их прислушаться и передумать.
Махелт ахнула от горечи его замечания:
– Не смей так говорить!
– А что мне позволено говорить? – оскалился Уилл. – Разве это неправда? Разве нас с детства не пичкали наставлениями, что честь превыше всего? Мы должны блюсти ее, невзирая на цену. Но что, если цена чести – поддержка чужого бесчестия? Что тогда?
Махелт ничего не ответила. Даже если ответ существовал, она его не знала.
– Я пришел к тебе, потому что не знал, куда идти. – Плечи Уилла обмякли. – Графу Роджеру я не нравлюсь, но он честный и здравомыслящий человек, и я подумал, может, он захочет прислушаться. Мне найдется здесь место… где лечь спать?
– В одной из башен есть гостевая комната, я велю ее проветрить и положить матрас на постель.
– Спасибо. И мне нужен засов на двери изнутри. – Уилл сжал губы.
Махелт едва не сказала, что в этом нет необходимости. Во Фрамлингеме ему ничто не угрожает, но ведь и Элис ничто не угрожало в Пембруке.
– Подожди здесь, – сказала она. – Я обо всем позабочусь.
– Нет… Не уходи! – Он поймал ее за рукав. – Пожалуйста.
Махелт снова ослепила злость и ярость, оттого что ее сильный, уравновешенный брат доведен до такого состояния. Ребенок, заблудившийся в лесу.
– Я только отправлю служанок, – заверила она. – Я никуда не уйду. Обещаю.
Мужчины дома Биго сидели за столом в комнате графа и слушали сбивчивый рассказ Уилла. Махелт тоже присутствовала, сидя рядом с братом, чтобы оказать ему безмолвную поддержку, а по другую сторону сидел Гуго. Уилл отметал смятенные восклицания и выражения сочувствия, как будто парировал удары раздробленным щитом.
Граф откинулся на спинку стула:
– Будь это дело рук Иоанна или нет, страной нельзя так управлять. Королевские наемники творят, что хотят, а он наделяет их властью, которой они злоупотребляют. Никто не находится в безопасности. Во всех домах есть шпионы. Если король не может что-то получить законным путем, он наносит удар исподтишка. У него есть тайные рычаги, и его люди повинуются ему, что бы ни говорилось открыто. Пытки и убийства стали нормой. Требования выдвигаются одно за другим. Обещания нарушаются. Довольно! Я считаю, что либо король примет условия хартии и, более того, станет соблюдать их, либо мы выступим против него.
– Другие уже восстали, – ответил Уилл, – и не только на севере. Моубрей, де Богун, де Вер и Альбини бросили ему вызов, и это только начало.
Граф разглядывал его из-под широких полей шляпы.
– Но не ваш отец… – Он поерзал на стуле с высокой спинкой. – Я в курсе событий: де Вер и Альбини – мои родственники. Мне нелегко пойти на это, поскольку если я брошу вызов королю, то должен быть готов сразиться как с его наемниками, так и с теми баронами, которые останутся верными ему… и не только пером, но мечом и щитом. У меня недостаточно запала для такого противостояния, однако мы уже дошли до того момента, когда пора выбирать. – Он обвел собравшихся тяжелым взглядом.