Отвергнутая невеста. Хозяйка заброшенного дома
Шрифт:
Но и это ее не тронуло.
Мне даже показалось, что она хочет, чтобы это поскорее произошло.
Она рассчитывала, что ее падчерица, Эрика, сгорая от стыда, не посмеет высунуться в люди. Молча погибнет. Ведь незаконнорожденный младенец — это позор.
Мало кто не покажет на улице пальцем на молодую мать, родившую вне брака.
Кто-то может и плюнуть. И даже камнем кинуть.
Но даже если люди проявят милосердие и не станут травить, то жить мне все равно будет туго.
Ведь свою репутацию я — несчастная Эрика, —
Даже если выживем, то дом этот, итак имеющий дурную славу, не скоро обретет уважение.
Если вообще обретет.
— Ну, ничего, — сквозь сжатые зубы пробормотала я. — Ничего-о-о… Я все исправлю, обещаю!
Но, несмотря на эти тяжелые мысли, мне все же интересно было, что же не так с ножкой Рози.
Наверное, сказался чисто профессиональный интерес.
Если уж ее лечили, то отчего она все равно хромала?
— Говоришь, лекарь вправлял? — спросила я у Ивонны, осторожно стаскивая с больной ножки девочки растоптанный уродливый башмак.
— О да, и хорошо вправил! — живо ответила Ивонна.
— Так что ж тогда?
— Он велел Рози лежать, не вставать, — пояснила старуха, пока я ощупывала крохотную беленькую ступню. — Но этот демон в юбке… вы же понимаете, госпожа, она не дала девочке спуска. Несмотря на то, что Рози сосем ребенок. Сердце у старой ведьмы каменное.
— Все ясно, — сказала я.
Втянувшись в знакомое мне дело, я как-то разом успокоилась, отбросила все мысли прочь и сосредоточилась только на том, как помочь Рози.
Беглый осмотр показал, что перелом сросся хорошо.
Но, видно, Рози специально косолапила.
Каким-то невообразимым образом выворачивала ступню при ходьбе, чтоб не было так больно. Ведь ей приходилось выполнять работу для мачехи, когда нога еще не срослась толком…
— Связки растянула, — определила я. — Сильно. Поэтому сейчас ступня все время вывихивается из сустава. Это поправимо, потребуется только побольше времени и терпения. Нужно забинтовать ножку потуже, вероятно, неплохо было б шину наложить. И да, покой. Не наступать, не двигать…
Я задумалась.
В идеале бы для Рози нужно смастерить костылик. Или даже кресло на колесах. Не может же ребенок несколько дней сидеть на одном месте.
Ей двигаться нужно.
Но кто сможет смастерить это?..
Ивонна с изумлением смотрела на меня.
— Откуда вам это известно, госпожа? Вы разве учились на лекаря?
— Нет, конечно, — отмахнулась я. Секрета своего я не собиралась открывать даже Ивонне. Скажи ей о том, что у меня была прежняя жизнь, и я была в ней врачом — старуха в ужасе и с воплями умчится. Хорошо, что хоть сейчас она немного позабыла о зловещей репутации дома и призраках, якобы его населяющих. — Просто в нашей библиотеке были разные книги. Я хотела узнать получше о лекарском искусстве. Мне было интересно. Вот я и читала. Очень много книг.
— О! — уважительно протянула Ивонна. — А я думала, вы читаете только сказки да романы про любовь. Книги с красивыми картинками. Ну, как и все прочие барышни.
Эрика так и делала.
И я была совсем не уверена, что в библиотеке были какие-то ученые книги. И что она их стала бы читать.
Но теперь это было неважно.
— Завтра с утра сделаем ей шину, — твердо сказала я. — Рози у нас еще танцевать будет!
Глава 3. Планы на будущее
Немного отдохнув, я поднялась и снова прошлась по дому в поисках того, чем можно на ночь протопить камин.
Старую мебель мне было совсем не жаль.
Зал, где мы обосновались, был, конечно, очень большой.
Протопить его было сложно. Но сделать это было просто необходимо.
Во-первых, ночью все еще было сыро и мы могли замерзнуть насмерть и не дожить и до утра. Дом давно не топился, стены его были сырые, промерзшие за зиму.
Подняться наверх, поискать более подходящую, маленькую комнату было бы можно. Но не в темноте. Я не знала состояние лестницы. Не хотелось бы наступить на гнилую ступеньку, провалиться и переломать ноги.
Лучше я сделаю это при свете дня.
Поднимусь наверх и посмотрю, что там.
Во-вторых, ребенок.
О нем надо заботиться, например, мыть его. Менять пеленки.
Это возможно только в том случае, если вокруг будет тепло.
Развернешь его в холоде — он тотчас заболеет.
Так что я развела в камине огромное пламя, собрав просто все обломки, что могла. У камина стало не то, что тепло — жарко. Даже Рози во сне разметалась. Бледное личико ее покраснело.
— Чудесный столик, госпожа! — ворчала Ивонна. — Он мог бы еще послужить!
— Он и служит, — ответила я, разламывая его высохшие ножки. — Не переживай за него, Ивонна. Все равно есть с него уже невозможно. Весь в плесени. Зато нам будет тепло.
Я сама принесла воды, нагрела ее в нашем маленьком котелке.
Младенец проснулся, закапризничал, и я взяла его на руки.
— Есть хочет, — сказала Ивонна. — Маленькие дети едят часто.
— Часто едят, часто пачкаются, — ответила я, разворачивая мокрые пеленки. — Прополощи, пожалуйста, его одежки. А я покормлю его и хотя б немного оботру.
Ребенок заходился плачем.
Господи, что делают с этими детьми, чтоб они не кричали?
Я не знала.
Это Эрика родила. А у меня своих детей никогда не было. И, наверное, я бы так и не выкроила времени на личную жизнь и рождение детей.
Теперь и стать матерью мне шанс выпал.
Я наскоро обтерла ребенка теплой водой, промокнула чистой тканью все его складочки на ножках, на шее, и переодела его в сухое.
Точнее, закутала в тряпки, которые старая Ивонна умудрилась набрать в моей разоренной комнате. Мои старенькие сорочки, какие-то простенькие юбки.