Отверженный IX: Большой проигрыш
Шрифт:
— Тренировки не будет, — сказала бабушка и, заметив моё удивление, пояснила: — Будет промежуточный экзамен.
— Экзамен?
— Да. Ты сам только что жаловался, что во время тренировки я тебя не атакую в полную силу. Вот завтра у тебя будет возможность проверить, как оно бывает, когда атакуют в полную. Завтра всё будет по-настоящему, и мы точно узнаем, чему ты научился за две недели, и будет ясно, стоит ли тебе продолжать тренировки и выходить на поединок против Хосе.
— Ну а как можно не выходить? — удивился я. — Александр Петрович собирает самых сильных боевых магов мне в поддержку, а я ему скажу, что передумал?
— Завтра будет ясно, — отрезала бабушка.
— Но только тогда давайте действительно по-настоящему атакуйте, не делайте мне поблажек, чтобы после экзамена, если я его пройду, у Вас не осталось никаких сомнений в моей готовности к предстоящему бою.
— Не переживай, всё будет по-настоящему. Но экзаменовать тебя буду не я.
*****
Секретное совещание, на которое кесарь Романов пригласил лишь глав Москвы и Санкт-Петербурга — князя Воронцова и графа Каменского, да самого верного своего сподвижника — графа Милютина, длилось уже второй час и подходило к концу. Государственные мужи обсудили подготовку к запланированной военной операции в Испании и сочли её удовлетворительной — Москва была готова отправить в Испанию сорок сильных боевых магов, Петербург — двадцать восемь. Новгород, включая федеральные спецслужбы, должен был довести общее количество участников операции до ста пятидесяти.
Все участники совещания сошлись во мнении, что крайне важно остановить Ацтлан и показать Хосе Второму, что в России есть силы, способные ему противостоять. Единственное, в чём не поддержали кесаря Воронцов и Каменский — это в том, что не стоит ждать гадостей от Священной Римской империи. Главы Москвы и Петербурга допускали, что сталкивание России и Ацтлана — хитрый план Вильгельма Пятого, желающего прибрать Пиренеи к рукам силами русских магов.
И переубедить коллег Александр Петрович не мог, потому как не мог им рассказать ни про попытку Британии устроить дворцовый переворот в Берлине, ни про помощь Седова-Белозерцева Вильгельму Пятому в выявлении заговорщика фон Лангермана, ни про помощь императора кесарю в выявлении предателей в стамбульской резидентуре. Без знания этой предыстории предложение императора Священной Римской империи о некоем временном союзе, действительно, выглядело довольно подозрительным.
— Всё же я не стал бы так уж доверять Вильгельму, — в очередной раз высказал свои опасения Воронцов. — Пока наши интересы временно совпадают, он хороший, но никто не знает, как он поведёт себя в случае серьёзной войны. Тем более сейчас, когда граница Империи вплотную подошла к границам Беларуси и России. Мы знаем, что Вильгельм мечтал прибрать к рукам всю Прибалтику, а досталась ему лишь одна Литва. Эстонию мы оккупировали, а нейтральный и независимый статус Латвии выгоден и России, и Британии, и, соответственно, мы будем настаивать на том, чтобы этот статус у неё сохранялся как можно больше. Вряд ли это всё входит в планы Вильгельма, и не думаю, что он долго будет с этим мириться.
— Мне кажется, Вильгельм переживёт потерю части Прибалтики, если он получит Пиренеи, — сказал Романов.
— Мне бы Ваш оптимизм, Александр Петрович, — вступил в разговор Каменский. — Но вынужден признать, альтернативы нашему выступлению против Хосе Второго нет.
— Именно! — подтвердил кесарь. — Война на Востоке может начаться уже в этом году.
— Главное, чтобы она не началась, когда наши сильнейшие боевые маги будут в Испании.
— Да, это было бы проблемой, — согласился кесарь. — Но это исключено. Без Хосе англичане не начнут войну с нами, а императору Ацтлана сначала надо сложить его пирамиду.
— А мне кажется, главная проблема в другом, — мрачно произнёс Воронцов.
— И в чём же? — поинтересовался Романов.
— В том, что основной нашей силой в предстоящей операции будет двадцатилетний мальчишка.
— А у нас есть выбор?
— Похоже, что нет, и это не то чтобы пугает, но скажем так, вызывает некоторые вопросы.
— Какие именно? — спросил Романов. — Если у Вас, Игорь Константинович, есть вопросы, задавайте их.
— Собственно, вопрос один — хотелось бы узнать о Ваших дальнейших планах в связи с этим всем.
— Я не совсем Вас понимаю.
— Давайте начистоту, Александр Петрович, мы все помним, с каким усердием Вы пытались провести референдум о реставрации монархии, и какую цель Вы этим преследовали.
— Цель свою я никогда не скрывал. Я её озвучил давно, и она с тех пор не менялась — создание крепкой единой России, потому что только так мы сможем противостоять растущим внешним угрозам.
— Крепкой Российской империи, — поправил Воронцов.
— Были такие планы, — согласился кесарь.
— Были?
— Вы хотели начистоту? Вот я Вам начистоту и отвечаю. Были. Но император без шапки Мономаха — это не император. История это не раз доказывала.
— Полностью поддерживаю это мнение, — сказал главный московский орк. — Но надеюсь, Вы не планируете сажать на престол Седова-Белозерского?
— А мне кажется, из Романа получился бы хороший император, — неожиданно произнёс Милютин, но тут же добавил: — Но это не значит, что я хочу его видеть на престоле, я всего лишь хотел сказать, что он порядочный человек с обострённым чувством справедливости. И патриот.
Романов, Воронцов и Каменский одновременно посмотрели на Милютина, но тот лишь улыбнулся и развёл руками, давая понять, что ему больше сказать нечего.
— Всё же Вы удивительный человек, Александр Петрович, — снова обратился Воронцов к кесарю. — Просто взяли и отдали Великий артефакт какому-то мальчишке.
— Не просто взял и отдал, — раздражённо ответил Романов. — И не какому-то, а тому, кого этот артефакт, в силу сложившихся обстоятельств, признал своим владельцем. Я ведь вам рассказал, как всё было. У меня не осталось выбора. Что мне надо было, по-вашему, делать? Убить Романа, чтобы шапка после этого признала меня?
Кесарь посмотрел прямо в глаза Воронцову, ожидая от того ответа, но председатель дворянского собрания Москвы молчал.
— Если отбросить моральную сторону вопроса, хотя её отбрасывать нельзя, но всё же, если отбросить, что бы мне это дало? — продолжил Романов. — Шапку Мономаха? Безусловно. А что ещё? Разъярённую Белозерскую, у которой, между прочим, от Романа остался бы Кусанаги-но цуруги, и она бы явно его активировала уже сама. А она и без Великого артефакта — одна из сильнейших одарённых Земли. И дружбу водит с ещё одним таким же. Никогда не задумывались, почему Вильгельм Пятый сохраняет нейтралитет по отношению к России, несмотря на болезненный провал его проекта «Вархайт»? Вы полагаете, война с Белозерской и, возможно, со Священной Римской империей стоит шапки Мономаха? У меня, безусловно, большие амбиции, но из ума я не выжил.