Отверженный IX: Большой проигрыш
Шрифт:
Хосе поднял посох, направил его в мою сторону и начал начитывать какое-то заклинание. Но особо меня это не испугало. Мы оба: и я, и Хосе были сильно ограничены наложенными на нас защитными заклятиями и навешанными амулетами. Было в этом что-то ироничное — два сильных мага, обвешанные сильнейшими амулетами, с Великими артефактами в руках, по сути, не могли использовать магию. Эта система противовесов свела на нет все наши возможности; мы почти полностью блокировали друг друга — ни на меня магия мексиканца толком не действовала, ни на него моя. И вправду, хоть в рукопашную
Полноценно из всех заклятий, мы могли использовать лишь те, что действовали на нас самих. Например, я мог наложить на себя ускорение. Что я и сделал. И, плюнув на все предосторожности, бросился на Хосе. Шансов наткнуться на ловушку было не так уж и много, а стоять и ждать, когда рассыплется льдина, и мы ещё куда-нибудь улетим, мне не хотелось. Надо было заканчивать с этим боем, и начать следовало с зеркала. Его нужно было разбить как можно скорее.
Добежав до противника буквально за секунду, я молниеносно занёс меч над зеркалом Монтесумы и ударил по Великому артефакту изо всех сил. И тут же звон разбитого стекла возвестил о том, что мой клинок достиг цели. Я разбил зеркало!
Осколки зеркала разлетелись во все стороны. Я его действительно разбил. Но вот только, к моему величайшему сожалению, это было не зеркало Монтесумы. На мельчайшие осколки рассыпался как сам Великий артефакт, так и державший его император Ацтлана. И в этот же миг у меня за спиной раздался знакомый неприятный смех.
Мексиканец провёл меня. Но вот как он это сделал, я понять не мог. Я разбил его зеркальную копию, но за секунду до этого она не была зеркальной — она двигалась, я в этом не сомневался. А зеркальная фигура двигаться не может, никакая магия не заставит её это делать. Точнее, двигаться она сможет, но это будут корявые медленные движения, совершенно не похожие на действия живого существа.
Активно двигаться могла лишь иллюзия, но она не могла рассыпаться под ударом меча на осколки — она бы просто развеялась, исчезла. Похоже, я столкнулся с чем-то особенным, с тем, что двигалось, но рассыпалось, как разбитое зеркало. Либо, что более вероятно, Хосе за мгновение до удара переместился в другое место, оставив вместо себя зеркало.
У меня был шанс проверить свою догадку — я вздохнул, поудобнее перехватил меч и направился к мексиканцу. И снова удар, и снова звон разбитого зеркала, осколки и смех за спиной.
«Рано или поздно тебе это надоест», — подумал я и опять пошёл на противника.
Надоело ему это быстро. Ещё два раза Хосе провернул трюк с зеркалом, а вот во время моей пятой атаки меч наткнулся на выставленный посох. Раздался небольшой хлопок, и я чуть не выронил клинок из рук. Немного растерялся и чуть не пропустил удар посохом в лицо. Чудом увернулся.
Следующий удар мексиканца я отбил мечом. И снова соприкосновение клинка и посоха сопроводил хлопок; в этот раз, как мне показалось, он был громче. Далее всё обещало быть намного хуже, так как меч опять раскраснелся до уровня кузнечной заготовки, а кристалл в посохе сиял уже так, что было больно глазам.
Я невольно вспомнил, как нас с Анной Алексеевной раскидало по
Взрыв был такой, что заложило уши. Не отлетел я в сторону, видимо, лишь потому, что на мне было очень уж много защиты от физического урона. Мексиканца такой эффект от соприкосновения нашего оружия тоже впечатлил, судя по его удивлённой физиономии.
Какое-то время мы стояли и смотрели друг на друга. Не то чтобы мы зашли в тупик, но что делать дальше, мой противник, похоже, не знал. Я уж тем более, потому как, в отличие от него, я даже не представлял, где мы находимся.
Глядя на Хосе, я невольно вспомнил мою встречу с Эджертоном и как я тогда еле унёс от него ноги. Англичанин был тогда намного сильнее меня, я вообще ничего не мог ему противопоставить. А теперь я чуть ли не на равных держался в поединке с императором Ацтлана, который вряд ли уступал по силе и навыкам бывшему бабушкиному другу.
Но обольщаться, конечно же, не стоило — на девяносто процентов, а то и больше, это была заслуга защитных амулетов. Их для меня собирали, можно сказать, всем миром: что-то выделила бабушка, что-то Романов, что-то Милютины. Даже Воронцов поучаствовал.
Мы простояли, глядя друг на друга, минуты три, а затем мексиканец поднял посох и принялся начитывать заклинание. А как только закончил это делать, так сразу же ударил посохом по льдине перед собой. Льдина пошла трещинами, как ранее плато — похоже, Хосе решил, что эта локация ему больше не подходит и её нужно сменить.
И мы снова начали падать. По логике после того, как раскололся лёд, мы должны были плюхнуться в воду и начать тонуть. Но мы падали. И вода с кусками льда падала вместе с нами — словно нас уносил вниз поток какого-то ледяного водопада.
В какой-то момент я потерял Хосе из виду, а после этого почти сразу меня вместе с водой выплеснуло на землю. И тут же вся вода пропала. Не испарилась, а именно пропала, словно и не было её. И с ней исчезла моя одежда. И обувь. И амулеты. Вообще всё исчезло. Я даже не понял, как это произошло. Вроде падал всё время одетым, а на земле оказался нагим. Но хоть меч остался в руках — это радовало.
Я поднялся, посмотрел на свои босые ноги, на автомате почесал затылок. Это было уже чересчур и походило на нечестный способ ведения боя. Всё же у нас было что-то типа рыцарского поединка, а лишать противника одежды не очень-то по-рыцарски.
Судя по всему, Хосе решил в этот раз использовать особое заклятие пространственной магии, которое переносило в другое место только живых существ. Видимо, хотел таким образом лишить меня амулетов и меча. А заодно лишил и одежды.
Но если отсутствие одежды лишь злило, то потеря амулетов пугала. Я был невероятно рад, что сохранил меч и, следовательно, возможность атаковать, но остаться без поддержки защитных амулетов — это смело можно было назвать если не катастрофой, то очень большой проблемой.