Ответ
Шрифт:
"Волга" бесшумно выехала из гаража и включила турбины.
– Лишь бы не сбили!
– крикнул программист, провожая взглядом взлетающую машину.
– Сбить могут на подлете, а ракета пойдет раньше, - сказал худой и опять сплюнул.
– "Атаку" не собьют - кишка тонка! Хана Мурадову! А нам с тобой нужно уносить ноги. Сейчас такое начнется!
– Как это могло произойти?
– спросил генерал армии Сергеев, махнув рукой в сторону еще дымящихся развалин, бывших полчаса назад элитным домом.
– Применили армейское вооружение, на которое не была рассчитана охрана, - ответил генерал-лейтенант
– По словам уцелевшего наблюдателя, это была сверхзвуковая ракета с лазерным наведением, которую выпустили с машины. Судя по пусковой установке сбитой "Волги", это управляемая ракета 9М120 "Атака". Они уже сняты с вооружения, но еще хранятся на складах. В машине не самоделка, а заводской пусковой комплект, видимо, снятый со списанной техники. Номера приборов сняты, но их восстановят по номерам блоков. Через несколько часов будем знать, откуда их украли.
– Кто управлял пуском?
– спросил министр обороны.
– Управление было от автопилота, Валерий Алексеевич, - ответил Скворцов.
– Кто-то взломал защиту искусственного интеллекта и заставил его выполнять свою программу. На такое способны очень немногие, поэтому мы быстро вычислим наиболее вероятные кандидатуры.
Недалеко от них села машина, из которой вышел директор СБ России, генерал армии Андрей Валерьевич Сенчин. Приказав сопровождавшим его офицерам остаться, он направился к Сергееву. Поймав взгляд директора, Скворцов поспешил отойти в сторону.
– Мне уже доложили о результатах, - нетерпеливо сказал Сенчин.
– Меня интересует, что будем делать?
– Армия задавит любое проявление недовольства, - ответил министр обороны, - но лучше до этого не доводить. А в остальном... Военное положение еще никто не отменял...
– Вот именно!
– перебил его директор.
– Выборов не будет, но остается Дума. По Конституции государство должен возглавить Карцев. Вас это устроит?
– Я думаю, что вы о нем позаботились, - усмехнулся Сергеев.
– Правильно думали. Наш Алексей Васильевич узнал о гибели президента раньше меня и развил такую деятельность, что если бы его не остановили, то Дума уже заседала бы в полном составе. Беседа не помогла, поэтому его отправили под домашний арест и лишили всех средств связи. Я думаю, что нам мало сохранить стабильность и покарать участников заговора. Нужно воспользоваться случаем и убрать всех, кто мешает! Я говорил с Романом Николаевичем, и он полностью со мной согласен.
– Может, Попову и поручим? У министерства внутренних дел больше возможностей, чем у вас, а привлекать к этому армию...
– Надо собраться и все обсудить. Я сейчас сам приглашу всех, кто будет нужен.
– И это пенсия, которую тебе дали?
– удивилась сестра.
– Дважды пострадал от радиации, потерял здоровье - и цена этому пятнадцать тысяч?
– Я не дослужил до конца, - ответил Дэвид.
– И пятнадцать тысяч - это немало! Я рассчитывал на меньшее.
Когда прилетели в Штаты, всех быстро допросили и отправили на обследование. По его результатам даже Бенсон мог продолжать служить, не говоря уже о рядовых. Он вспомнил о галмугудском инциденте и закатил скандал. В результате председатель комиссии предложил написать рапорт на увольнение. Ему занесли в комм двадцать тысяч, и дали разрешение на бесплатный проезд. Позже узнал и размер пенсии, который так возмутил сестру. Дэвид приехал к ней, потому что нужно было куда-то приткнуться, а она осталась единственным близким родственником. Учитывая обстановку в стране, к более дальним лучше было не соваться. Муж сестры работал инженером на фабрике чипсов в небольшом городке Салмон в штате Айдахо и уже должен был выплатить кредит на покупку их большого двухэтажного дома.
– Это было хорошо до войны!
– мрачно возразила Холли.
– Сейчас доллар обесценился в пять-шесть раз, а по ценам на продукты - еще больше! Часть счетов заморозили, а по займам приходится платить! А в Конгрессе обсуждают предложение их индексировать! Мол, раз подешевел доллар, то и платить нужно больше! И говорят, что к тем, кто не пускает беженцев, их начнут селить насильно! Я вчера говорила с Атчесоном, так он сказал, что восстанавливать затопленные территории можно будет только лет через двадцать! Это наш профессор, ты его должен знать. Представляешь? Двадцать лет жить с совершенно чужими людьми! Сказали, что им будут строить жилье, но я уже никому не верю. Объясни, зачем мы полезли в эту Европу? Русские действительно нам угрожали, или это очередная ложь?
– Я не знаю, - ответил он.
– Может быть, угрожали европейцам, а нам врезали, потому что видели нашу подготовку к войне. Не вижу я других причин для вражды. Им ведь тоже досталось.
– Ладно, - сказала Холли, - будем считать, что один беженец у меня уже есть. Как-нибудь проживем на зарплату мужа и твою пенсию. Не вечно же будет длиться этот кошмар. Лишь бы не было беспорядков. Все недовольны, и у многих есть оружие. У нас пока тихо, а на юге уже были бунты. Пока бунтуют темнокожие и чиканос, и их удается разгонять, но уже пошли слухи об отделении штатов! Многие не хотят брать на содержание беженцев, а правительство может только печатать деньги. Мало того что много заводов разрушила волна, так теперь повсюду сокращают производство, а многие совсем закрываются. Тоби говорит, что и у них трудности из-за того, что не получают какую-то химию из Луисвилла, а больше ее нигде не купишь. Как бы и его не уволили!
Президент Франции Дайон Деларю обдумывал, что ответить на неожиданное предложение русского президента, когда в дверь постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел его секретарь.
– Я извиняюсь, господин президент, - растерянно сказал он.
– Вы отключили свой комм, а у нас срочное сообщение из России. Убит Мурадов...
– Как убит?
– тоже растерялся Дайон.
– Объясните толком, Робер!
– Было покушение... Вроде взорвали его дом. Достоверно известно только о смерти, все остальное - это слухи. Официального сообщения еще не было. Власть в руках силовиков, а Думу пока не собирали. Наш посол считает, что и не соберут. Русских сейчас больше устраивает диктатура.
– Идите!
– расстроенно сказал президент.
Его печаль не была следствием теплых чувств к русскому коллеге, а объяснялась опасениями того, что отзовут предложение, которое вчера в личном разговоре передал Мурадов, ну и опасением диктатуры у такого сильного соседа, как Россия. Военные во всем мире предпочитают дипломатии язык силы.
Немного подумав, Дайон включил комм и связался с министром иностранных дел Камю:
– Фредерик, у меня для вас дело. Выйдите на русских и узнайте, что у них думают по вчерашнему предложению президента. Потом свяжетесь со мной по закрытому каналу.