Ответная угроза

Генрих

Вздыхаю.

— Ну, так и расстреляли бы. За чем дело стало? — держит покерфейс, но усики еле заметно дёргаются, глаза строжают.

— Ну, расстреляю их, — пожимаю плечами, — а дальше что? На смену дуболомам с опытом поставим других дуболомов только без опыта? Будем играть теми картами, что выпали на руки, Андрей Александрович.

Если бы внимательно не следил за ним, мог и не заметить, что он еле ощутимо расслабился. Ленинградский комфронта — его человек? Весьма и весьма вероятно. Запишем в скрижали памяти: генерал-лейтенант Попов Маркиан Михайлович — человек Жданова (?).

— Рассказывайте, Дмитрий Григорич, что не так и чем мы вам можем помочь?

О, я расскажу!

— Понимаете, чего ни хватись, везде пусто. Радиосвязь не налажена, ей пользуются от случая к случаю. Самое важное передаётся с курьерами. Разница с прошлым веком только в том, что при царях они на лошадях скакали, а сейчас машинами и самолётами пользуются. О радарах, радиопеленгаторах и радиоглушилках можно только мечтать.

— Радиоглушилках? — Жданов слегка опешивает. — Это что?

— Белорусская разработка. Установка забивает радиошумом все основные диапазоны. Радиосвязь в радиусе до двухсот километров становится невозможной. Пользуемся ей не часто, но бывает.

Жданов пододвигает блокнот, делает запись.

— Фронты северные, но обеспеченность белыми маскхалатами меньше трети. Техника в белый цвет не покрашена. Пехота лыжами не обеспечена.

— Совсем всё плохо?

— Проблески есть, — надо быть объективным. — В корпусах есть лыжные батальоны, вот они снабжены маскхалатами. На них же войсковая разведка. Но этого крайне мало. На моём Западном фронте в каждом полку есть диверсионно-разведывательная рота. Под прямым командованием фронта — батальон. Мы, кстати, Кенигсберг взяли с помощью этого батальона.

— Значит, вам нужны белая краска, лыжи и маскхалаты? — Жданов снова делает запись. Я ведь не жалуюсь, на самом деле, я выдаю список проблем, а он берёт на себя их решение.

— Пошукайте по библиотекам, списанные книги и газеты пусть тоже нам отправляют. Газетными листами мы танки и машины оклеивать будем. С целью маскировки.

Жданов блеснул глазами в знак одобрения и тоже записал.

— Если бы я с самого начала был здесь, давно бы авиацию на лыжи поставил. Но сейчас мы не успеем, — тяжело вздыхаю. — Маскировка это важно, но ненужные газеты мы где угодно найдём. Вот что самое главное, чего я сделать не могу.

Выкладываю из планшета первый лист. Чертёж наипростейший. Даже эскиз. Некогда мне чертёжные нормы соблюдать. И нечем.

— Это что? — Жданов разглядывает рисунок. Объясняю. Там шип, обыкновенный шип для автошин в зимнее время. Спасибо Арсеньевичу за идею.

— Мы сами зашипуем наши автомобили. Вам нужно их изготовить. Несколько центнеров. Только есть одна опаска. Я не уверен, что это сработает. Пусть ваши инженеры сначала испытают.

Продолжаю вываливать список хотелок. Жданов внимательно записывает. Когда заканчиваю, выдаёт вердикт. Прямо на ходу. Маршал в восхищении.

— Аэросани. Завод ГАЗ в городе Горьком.

— Самолёты И-153 и И-16 в зимнем варианте, на лыжах. Завод №1 в Москве. Насколько знаю, уже разработаны такие и даже выпускаются.

— Бомбардировщик Пе-2. Лыжного исполнения нет. В настоящее время производство из Москвы и Филь переносится в Казань и Иркутск.

— Про Яки вы сами всё знаете.

— Топливные цистерны изготавливают в Калинине (ныне Тверь). Можем и мы сделать, но у них уже налажено всё. Им только на лыжи их поставить.

Чешу затылок.

— Я что, не по адресу обратился?

— Почему же? — Жданов посмеивается. — Вы ж в Военный совет фронта обратились. Я свяжусь со всеми заводами, проведу решение через ГКО и всё.

— Сделайте к техзаданию на цистерны примечание. Они не должны тонуть в воде, даже заполненные. Допустимо ради этого не доливать куб или два. Можно полости внутри сделать, замкнутые.

— Что-нибудь ещё?

— Да только что подумал… не знаю, как они это сделают, но хотелось иметь возможность топить полные цистерны на глубину метров пятнадцать-двадцать, но так, чтобы потом можно было достать с минимумом усилий.

— Если Ладожское озеро — поле боя, то надо использовать его возможности. Затопленные ёмкости незаметны для вражеской разведки и защищены от бомбёжек, — отвечаю на вопросительный взгляд Жданова.

Обедаем мы вместе. Арсеньевич вылезает из закоулков подсознания. Очень ему интересно, чем вкушает Жданов. И быстро впадает в скуку. Мы в Минске питаемся намного куртуазнее. Но я не избалованный дворянин, поэтому с аппетитом поглощаю и тушёную капусту со шницелем, и щи с ложкой сметаны.

— Три-четыре бронепоезда мне ещё сделайте, — чем больше проведу с ним времени, тем больше вспомню. — Тяжёлых. С артплатформами для 152-миллиметровых гаубиц…

— Мы уже делаем такие, — улыбается Жданов, неторопливо берясь за стакан с чаем. — Мы, знаете ли, внимательно следим за вашими достижениями.

— С зенитными платформами? — надо уточнить, а то мало ли.

— Да.

— И с банно-прачечным вагоном?

Судя по замешательству, удалось его удивить.

— Не уследили, Андрей Александрович! — смеюсь и радуюсь чисто по-детски.

Про мобильные зенитные установки не спрашиваю. Это они давно переняли и уже усовершенствованные производят. Ну, хоть здесь всё в порядке. А то сколько нервов в своё время затратил, когда их пробивал.

Перед отлётом заглянул на Обуховский завод, который делает бронепоезда. Не по своему желанию, а токмо волею пославшего меня Жданова. Отказать ему не мог. Он же мне ни в чём не отказал. Толкнул речь перед рабочими на стихийном митинге. Коротком, рабочее время-то идёт. Заканчиваю так:

— Товарищ Сталин отправил меня на ваш Ленинградский фронт со строгим наказом: задать перцу белофиннам и гитлеровцам. Но без вас, без вашего ударного и самоотверженного труда, армия ничего не сможет сделать. Поэтому, когда слышите от руководства слова: это для фронта, вложите всю свою энергию, силы, рабочую смекалку в выполнение задания. И тогда мы, руководство Красной армии, принесём вам на радость нашу общую Победу. И время это очень близко, в том числе, благодаря вам. Ура, товарищи!