Ответные санкции
Шрифт:
Далее она перечисляет весьма изощрённые формы пассивного гомосексуального полового акта, не стесняясь в красках, эпитетах и тонких анатомических подробностях. Кто говорит, что английский мат бесцветен и сводится к вариациям слова «фак»? Послушайте мисс Янг, мнение изменится.
— Твоё селфи не пустят в эфир.
Девушка успокаивается. Уже не выглядит ни картинной красавицей, ни секс-дивой, при появлении которой мастурбируют американские тинэйджеры у экранов Ти-Ви. Просто усталая, напуганная, раздражённая. И в этом человеческом обличии гораздо
— Знаю, — она крутит очки с камерой в руках, потом зашвыривает их в руины. — Я выложила видео на личную страничку, полтора миллиона посетителей ежедневно. Сегодня будет аншлаг.
— Популярность — главное качество ведущей.
— Ген, я только что потеряла работу.
— Намёк, что я обещал протекцию в Корпорации? У тебя плохое резюме: предала работодателя в прямом эфире.
Она нервно смеётся.
— Конечно, меня счастливы заполучить многие…
— Но в Штаты тебе лучше не возвращаться.
— Почему?
Удивление искреннее. Американцы — умные люди, но жизнь их ничему не учит. По крайней мере, с первого раза.
— Час назад ты считала свою страну демократической, а правительство — уважающим права и свободы граждан. Представляю заготовленный некролог: «Прославленная телеведущая Дженифер Янг, работая в тесном контакте с оперативниками ЦРУ, вскрыла координаты командного пункта пособников диктатуры и мужественно вызвала огонь на себя». Ничего не изменилось, только в текст некролога внесут коррективы.
— Фак… Что делать?
— Пока — идём со мной. Жизнь продолжается. И война, кстати (или некстати) — тоже.
Мы бредём по разрушенному проспекту Независимости в сторону казарм. Это как бы не наша война, Центральная Африка не объявляла её Штатам, и Алжир — тоже, но в двадцать первом веке популярна традиция вести необъявленные войны. Наша армия в виде батальона ПРО взяла Лаугат под защиту, и что от него осталось?
Ван Даймон прерывает мои наблюдения. Старается не перехвалить сотрудника, дабы не зазнался, но вынужден передать личную благодарность президента Корпорации господина Мухаммеда Абдула. Лучше бы эту благодарность услышал мой банковский счёт… Кстати, пришло время что-то выслать Инке.
Босс считает, что селфи взорвало мировое сообщество сильнее, чем резонанс от обстрела Лаугата. Центральная Африка торопится открыть ответный огонь. Корпорация уже заявила, что волевым решением руководства ставка на услуги по омоложению для граждан США повышается в десять раз, и это не предел. Показывает мне текст интервью с неназванным представителем руководства, там репортёр вопрошает: «Что делать американцам, уже внёсшим оплату и ожидающим очереди?» Ответ придумала гениальная голова: «Пусть доплачивают или подыхают».
— Босс! Мы пиаримся как хорошие парни. Нельзя давать такое в сеть.
— И у меня были сомнения… Но Некрос советует жёсткость.
У меня холодеет внутри.
— Что он советует по поводу 6-го флота?
— Топить. Сейчас срочно составляем ультиматум: отводите корабли
— Сэр! Пёрл-Харбор был задуман японцами как локальная акция, хотели научить Штаты уважительному отношению к себе в Тихоокеанском регионе, доигрались до Хиросимы. Мы готовы к полномасштабной войне с НАТО? Сбейте антенну с самого завалящего крейсера и пригрозите взять ниже.
— Это ваше окончательное мнение?
— Босс! Мы — хо-ро-ши-е пар-ни! — кажется, я уже кричу на весь проспект, забив на конфиденциальность. — Продекламируйте руководству по слогам. А хорошие парни войну не начинают.
— Знаешь, — неожиданно смягчается он. — Тебя как автора акции с Дженифер Янг могут послушать. Следи за событиями.
Хорошо, что предупредил, во мне бурлит желание забросить трубу, как Джен — свою камеру.
— Что-то происходит?
— Ещё не знаю. Быть может, я спас шестой флот США.
Официальное заявление с угрозой «буль-буль» появляется через двадцать минут, по отсутствию вежливости к заокеанской державе оно не отличается от селфи, только без матерной лексики.
Мы в казарме. Пока Джен моется в душе, а я сторожу на пороге, не пуская парней с полотенцами внутрь, противокорабельная ракета «Конго-6» врезается в борт крейсера «Омаха» класса «Тикандерога». Броня у того символическая, только на отсеке с боеприпасами. Дрон в деталях транслирует оранжевую вспышку, столб дыма и быстрое погружение двух половинок крейсера.
Пусть я не вижу воочию, как моряки гибнут в стальных отсеках. Пусть они сами вторглись в чужие территориальные воды, куда их никто не звал. Именно в их команде какой-то урод нажал на кнопку пуска «Томагавков». Но…
С наивностью, граничащей с клиническим идиотизмом, они уверенно причисляют себя к поборникам добра и справедливости. Гуд гайз, мать их… Они знают, что рискуют жизнью — противник на этот раз показывает зубы. Они мужественно идут навстречу опасности, сражаясь за торжество демократии, так как считают себя наследниками героев, высадившихся в Нормандии… Не нужно убивать этих олухов! Никого не надо убивать.
Флот отводит корабли на двадцать миль, чисто символически, для ракет это не расстояние. Плыть на базу в Италию адмиралу не велит гордость или Пентагон. Война не объявлена и не прекращена. На месте гибели крейсера кружат спасатели, надеются хоть кого-то выудить живым, Корпорация обязалась отремонтировать спасённых моряков в госпитале Банги, как и пострадавших в Лаугате, совершенно бесплатно.
Джен остаётся ночевать в моей комнате.
Никакого секса. Мой отросток торопится сообщить, что электрошок не снизил боевого настроя, это ничего не меняет. Чёрная звёздочка сейчас — просто маленькая напуганная девочка, ей страшно одной, привычный мир рухнул, оставшийся может рухнуть в любой момент, вплоть до ядерной бомбардировки Алжира или Центральной Африки. Она посетовала, что нет виски или джина, зарылась в меня как в плюшевого медведя и засопела. Реакция на стресс даёт о себе знать.