Ответный удар. Дилогия
Шрифт:
Путь мой лежит на озеро Тартар, излюбленное место отдыха иракцев побогаче с тех пор, как потише стало. В Ираке пять крупных озер, три их них — Эль-Мильх, эль-Хабания и Тартар — недалеко от Багдада, чуть дальше — Хадита. Тартар самое крупное из всех, иракцы называют иногда его морем. Раньше сюда было нельзя, тут был дворец Хусейна и еще отдыхали советники и старшие армейские офицеры, само озеро постоянно охранялось. Теперь тут строят отели, и бывший дворец Саддама тоже перестроили в отель, но можно и дикарем позагорать, если подальше отъехать. Озеро отличное — чистое, песок белый как снег, грязи почти нет — иракцы аккуратнее нас, бычки и битые бутылки в песок не бросают, собаки тут тоже не гадят. В пятницу — после намаза, немало народа подтягивается сюда и весело бывает до ночи.
Дорога до озера — идет через Эль-Фаллуджу, потом — через Эр-Рамади. Это смертельно опасное место, так называемый суннитский треугольник или стальной треугольник. Сколько американцев тут погибло — не сосчитать. Собственно говоря, все проблемы у американцев начались
Но так дорога хорошая. Бетонная, при Саддаме строили на века. Места где были взрывы уже заделали, только если присматриваться на небольшой скорости видно — немного другой цвет бетона. Мелькают восстановленные развязки — американцы их бомбили особенно усердно. Болись переброски войск и того, что под ними скрываются невидимые с воздуха танки.
Машин много. При Саддаме — бензин дешевле воды стоил, потом пришли американцы и сказали что так не дело и подняли цены до среднемировых. Это стало одним из поводов для взрыва. А знаете, кто принимал самое непосредственное, и наверное даже определяющее участие в разработке программы экономического развития постсаддамовского Ирака? Егор Тимурович Гайдар вместе с его приснопамятным институтом, чтоб его. Главным разработчиком программы числился Лешек Бальцерович, еще один крайне либеральный экономист, но он в то время руководил Национальным банком Польши — и много ли у него было времени на разработку программы экономического восстановления Ирака? Навряд ли. А вот Гайдар [23] был свободен, и у него под рукой целый институт — тем более что он был учеником Бальцеровича. Я совсем не удивлюсь, если к разработке программы приложил руку еще один русский экономический гений — А.Б. Чубайс. И я совсем не удивляюсь, если когда-то вскроется, что смерть Гайдара была совсем не случайной и связана как раз с иракскими событиями. Потому что американцев тут встречали с цветами, а через несколько месяцев реформ Гайдара — началась гражданская война.
23
Шанхайская организация сотрудничества. Виделась как некий противовес НАТО — но по факту, получилась просто пустышкой. Все таки, по факту — мы очень разные. И делать что-то одно — нам нелегко.
Это правда. Одним из разработчиков программы постсаддамовского восстановления Ирака был Е.Т. Гайдар вместе со своим институтом, американцы его привлекли как специалиста по экономике стран переходного периода. Это еще раз показывает, насколько американцы не понимают происходящее и не владеют ситуацией в мире. Это все равно, что пригласить вампира стать начальником донорского пункта больницы
Дальше продолжать не буду. Sapienti sat — а неумному что не говори, все не в кассу.
Сейчас все проще. Ирак примерно в таком состоянии, в каком находились мы в 2001–2005 годах. Мы тут не только воюем, специалисты по экономике у нас тоже есть. Рецепт в принципе известен, здесь он реализуется проще — мало нефти, меньше народа, и тепло — ниже издержки. В частном секторе — ставка на бизнес. В государственном — подгребание под себя ресурсов, перераспределение средств на национальные проекты — например, достройка сети мощных железных дорог, связывающих Ирак, Иран, Сирию, возможно потом и Афганистан с Пакистаном — с Россией и Средней Азией. Достройка дорожной сети, строительство портов. В общем — работы хватает. И то, что мы не добираем на нефтянке — добираем на стройке, строители в основном наши работают, это решение политическое. Израиль не осмелиться ударить по объектам, где работают русские строители — риск слишком велик. Китайцы тоже лезут… но у нас отношения с властью лучше. Все-таки Китая на Востоке побаиваются и не зря.
Прохожу Фаллуджу по новенькой объездной. Трасса эта — не так загружена, как на севере и на востоке, там то и дело грузовые конвои, не протиснешься. Мимо, в затемненных стеклах — летят бетонные заборы, пальмы, апельсиновые, «культурные» рощи сменяются зарослями, из которых во времена оные запросто можно было получить культурный привет из РПГ. Ирак представляется всем страной пустынь, но на самом деле — пустыни только к западу и к югу, а так — рощи, поля — здесь даже пшеницу выращивают. Чем ближе к северу — тем больше гор, в Курдистане — скорее не горы, а холмы, заросшие деревьями. Раньше деревья сажали одни курды, теперь все иракцы сажают, я даже знаю, где яблоневые сады посажены. Но самый кайф — это апельсиновые и банановые рощи. Для нас, жителей средней полосы России просто дико это — зашел и рвешь тропические фрукты, как яблоки с куста. А для иракцев — наоборот в новинку яблоки, многими очень нравятся…
По дороге к Рамади — ремонт, дорогу расширяют. На всей дорожной технике — бронированные кабины, их уже здесь варят, правда, бронелисты мы поставляем. И Китай. Бронепрокат можно взять у нас, в Израиле, в Китае, в Иране и в Европе. Но Израиль по понятным причинам отпадает, Китай… странная там металлургия. Вроде с виду нормально — но например, недавно на партии закупленных китайских защищенных грузовиков кабины просто… трещинами пошли, ни с того ни с сего. Европа дорого. Остается только Россия, тем более что мы реально защищенные машины поставляем, после Чечни и Кавказа вообще — знаем что к чему. Таких здесь полно — с виду обычный Камаз, но кабина — ПК не возьмет.
Проползаем мимо. Иракцы такие же нетерпеливые как мы, над дорогой — какофония сигналов. Ремонтников прикрывает Тигр, автоматический гранатомет нацелен в сторону зарослей, все иракцы — в Сферах, [24] с новенькими Калашниковыми, воинственно торчат усы. Это не Мухабаррат, скорее всего шестьдесят пятая бригада спецназа, черные береты. Американцы не давали создавать армейский спецназ — его создали уже после нашего прихода и под теми номерами, какие были в саддамовской армии. Для иракцев это очень важно, они хотят чувствовать, что старые времена не возвратятся и следующий раз их уже никто не поимеет. Американцы вроде как пытались добиться, чтобы покаялись — но никто не покаялся. И правильно — к черту это…
24
Выборы — это конечно самое оно. Особенно, если общество расколото до того, что в стране вот-вот — начнется гражданская война. И больше всего — они нужны нищему, отчаявшемуся горожанину с самых низов, потерявшему работу живущему в хижине на один доллар в день и получающему каждую пятницу продуктовый набор в ближайшей мечети вместе с порцией ваххабитской пропаганды. Да, выборы тут помогут, это несомненно.
Русский бронированный шлем по образцы швейцарского ТИГ. Стал почти что опознавательным знаком русского спецназа
Уходим к Рамади, стрелка спидометра моментально взлетает до ста пятидесяти. Здесь дорога уже расширена, новенькая. Сам Рамади — на горизонте, зелень и новенькая телевышка, выше минаретов мечетей. На въезде в город — блок-пост, тяжелые Тайфуны и более легкие Тигры спецназа — но никого не тормозят и даже не осматривают. Сбрасываю скорость. Объездной у Рамади нет, шоссе идет через центр города, это знаменитая Рут Мичиган, одна из самых опасных дорог той войны, политая американской и иракской кровью. Ее постоянно контролировали снайперы — и все равно на ней из американцев человек тридцать — сорок только погибло. Сейчас снайперов нет, город восстановлен, вон там — знаменитый отель, не знаю, как он называется — американская снайперская группа билась там, попав в окружение. Конвой морской пехоты — шел к отелю, чтобы вытащить их, две с чем то мили за восемнадцать часов. Сейчас почти ничего этого нет — только здоровенные щиты с рекламой над автострадой. Иракна — сотовая связь двадцать первого века. И все таки здесь неспокойно, вся дорога по городу проходящая — отгорожена щитами выше человеческого роста, чтобы не стреляли и не перебегали.
Я с собой сотовый не взял. Вообще — никакого, ни включенного, ни отключенного, ни с СИМкой ни без. И в машине нет. Не лишняя предосторожность.
За Ар-Рамади резко ухожу направо, на развилке разворачиваюсь чуть ли не на двести семьдесят — прямой дороги к озерам нет. Тут тоже ремонт. Ползем, кондишн работает. Иншалла, к часу дня — самый кайф на озерах — доберусь. Здесь уже грузовиков намного меньше, в основном внедорожники — японские и китайские. Уступать дорогу здесь не любят, сигнал могут воспринять неадекватно — в свое время американские и британские контрактники наводили шороху своими крякалками. Приходится маневрировать. Из под колес одной Тойоты вылетает камень, бьет по стеклу — я морщусь, хоть и чужая машина — а все же. Обгоняю автобус — видимо с туристами. Автобус здоровенный, тоже китайский. Большой как аквариум.
На подъезде к озерам — импровизированная стоянка, местные бачата [25] — бегают и предлагают посторожить машину. Если не дашь динар — поцарапают, а то и колеса порежут. Тут же — рынок, небольшой, прямо тут жарят и продают баранину лепешки с пылу — с жару, местное примитивное мороженное — замороженный щербет. Настоящее, с коровьим молоком — есть только в Багдаде, иракцы в очередь выстраиваются. Даю пацанам динар, прямо тут переодеваюсь. Лучше на берегу этого не делать, могут вещи свистнуть. Беру с собой большую, красную пляжную сумку, ноги сую в пляжные резиновые шлепанцы, на плечи — накидываю как накидку пляжный коврик, на котором я буду загорать. В сумке позвякивает и побулькивает, но это не для меня…
25
Главное управление охраны, бывшее Девятое управление КГБ СССР
Пацаны, мальчишки. Пошло со времен Афганистана