Ответы на засыпку
Шрифт:
— А ты у Митичкиной попроси. Уж она тебе не откажет. А лучше у Гальки Поповой. Она всегда все уроки делает.
Наверное, видок у меня был соответствующий. Потому что у Сидорова отвалилась челюсть. Какое-то время он ошалело смотрел на меня. Затем, пожав плечами, отправился восвояси.
— Ну, ты, Агата, даешь, — тут же накинулась на меня с упреками Зойка. — Второй раз за сегодняшний день едва нам все не испортила.
— А мне что, по-твоему, алгебру ему давать списывать? — возмутилась я. — Может, еще к Климу подойти? Мол, если ты сегодня не делал домашку по математике, спиши, пожалуйста, у меня. Ну, очень
От злости голос мой прозвучал слишком громко, и Зойка самым решительным образом поволокла меня на лестницу. Там подруга моя сердито сказала:
— Слушай, ты какая-то вообще непредсказуемая. Просто не понимаю: то подлость готова простить, а то по пустякам взрываешься. И как раз в тот момент, когда нам это совершенно не нужно.
— Ну, извини, — со злостью откликнулась я. — Знаешь ли, я взрываюсь в тот момент, когда меня что-нибудь раздражает, а не тогда, когда нужно.
— Вот в этом и заключается твоя ошибка, — назидательно изрекла Зойка. — Неужели не врубаешься? Ты вот на Сидорове сублимировалась, а в результате чуть нас не выдала.
— А почему он считает, что в такой ситуации имеет право просить у нас математику? — все еще не могла успокоиться я.
— А тебя, значит, только это в нем возмущает? — с ехидной усмешкой осведомилась Зойка.
— Да нет, — я нашла силы выдавить из себя кислую улыбку. — Наверное, не только это.
— Тогда владей собой и укрепляй волю, — с пафосом проговорила Зойка. — Нас ждут великие дела, и мы не должны размениваться по мелочам.
Два последних урока мы с Зойкой вели весьма вялую переписку, можно сказать, ни о чем. Ну, приблизительно что-то вроде того: «А ты посмотри, как она посмотрела». Эти страницы нашей тетрадки явно не предназначены для далекого будущего. Если только через двадцать лет не захочется убедиться, что в пятнадцатилетнем возрасте на нас иногда нападал временный паралич мозгов.
На большой перемене мы отправились в столовую. Входя туда, я больше всего опасалась, что сейчас увижу, как наглые Танька Митичкина и Галька Попова сидят и жуют за одним столиком с Климом и Тимуром. Однако, к моему удивлению, никого из этих четверых там вообще не оказалось. Так сказать, ни вместе, ни отдельно. Я даже подумала: «Интересно, Клим, чтобы со мной не видеться до субботы, вообще решил в школе не есть?»
Но я ошиблась. Сперва на горизонте, а вернее у прилавка, возникли Галька и Танька. Мне сделалось любопытно, подойдут они к нам или нет. Однако они, упорно прикидываясь, будто нашего присутствия не замечают, устроились за столиком с видом на входную дверь.
Зойка, естественно, тихо прокомментировала их действия:
— Сечешь маневр, подруга?
Я кивнула. Маневр Митичкиной и Поповой был столь примитивен, что не просечь его мог разве полный идиот. Делая вид, что полностью поглощены едой, обе стреляли глазами в каждого входящего. Наконец появились Клим, Тимур, Будка и Винокур.
Глаза у Таньки и Гальки загорелись. Однако мальчишки сделали вид, будто не видят ни нас, ни их. И, набрав гору неизменных булочек, уселись за столик в самом дальнем углу. Ох, какие лица стали у Таньки и Гальки! Полное разочарование!
— Не знаю, как тебе, а мне понравилось, — немедленно сказала Зойка. — А то разбежались! Держи карман шире. И вообще, то ли еще будет.
— Кстати, — несмотря на жуткий гвалт, стоящий в столовой, я предпочла перейти почти на шепот. — До «то ли еще будет» осталось всего два дня, не считая сегодняшний.
— Вот и думай, — отозвалась Зойка.
— А ты? — внимательно посмотрела я на нее.
— Я всегда думаю, — наморщила она лоб.
— И? — не сводила я с нее глаз.
— Да все то же самое. Только некоторые моменты мне еще до конца не ясны, — медленно произнесла она.
— Слушай, — вдруг что-то забрезжило у меня в мозгу. — А может, мы как раз настрополим Будку, чтобы он спрятал у себя диктофон и потом разговорил Тимку по поводу Митичкиной?
— Будку? — засмеялась Зойка. — Да он про Митичкину ни с кем не согласится разговаривать. А тем более с Тимкой.
— Погоди, Зойка, — возразила я. — Но кто-то ведь мне недавно говорил, что ревность делает чудеса.
— Чудеса, да не те, — отрезала Зойка. — Вот если бы Тимка, предположим, влюбился в Митичкину, а к ней бы стал клеиться Потемкин, а мы бы на это аккуратненько намекнули Тимуру, вот он тогда бы точно набил ему морду.
— Это не чудеса, — отмахнулась я, — а, как пишут в газетах, «бытовуха».
— Ну и что, — усмехнулась Зойка. — Зато добились бы результата.
— Боюсь, мы с тобой вообще пока точно не знаем, кто там и кем интересуется, — напомнила я. — И результат нам нужен совсем другой.
В глубине души мне по-прежнему больше всего хотелось, чтобы эта история попросту разрешилась как-нибудь сама собой.
Такое ведь тоже случается. Например, Митичкина вдруг подхватит какой-нибудь грипп, заболеет, ну и вопрос с торжеством отпадет. А там, глядишь, и Клим придет в себя. Или, наоборот, станет каждый день навещать ее. Но если у него действительно это так серьезно, тогда и наш с Зойкой план вообще ни к чему. В таких случаях хоть водородную бомбу взорви. Но с чего я вообще взяла, что Танька интересуется именно Климом? Может, она как раз выбрала Сидорова? Надо в первую очередь выяснить именно это. Потому что в этом случае Зойка права, и достаточно просто поссорить Клима с ним. Однако с Митичкинским праздником надо что-нибудь сделать. Кстати, о гриппе...
— Слушай, Зойка, — вслух произнесла я. — А может, нам с тобой обойтись безо всякой магнитофонной записи? Пригласим завтра или послезавтра Митичкину вместе поесть мороженого. И денег на угощение не пожалеем.
— Можешь дальше не продолжать, — всегда ловила на лету подобные вещи Зойка. — Ангину ей хочешь устроить? Мысль интересна, но, боюсь, это очень ненадежно. Может так выйти, что она просто за наш счет налопается, и все. Представляешь, как нам после будет обидно. И деньги потеряем, и результат нулевой.
Тут она, украдкой покосившись на Митичкину, с мечтательным видом добавила:
— Вот если бы мороженое и еще что-нибудь...
— Ты имеешь в виду яд? — спросила я. — Какой-нибудь цианистый калий?
— Экая ты, Агата, радикальная стала, — изумленно откликнулась Зойка. — Не-ет, у меня замысел гораздо скромнее. Я предлагаю такое изысканное блюдо — мороженое со слабительным. Тогда уж, сама понимаешь... — она хихикнула. — Митичкиной станет не до дня варенья.
— Нет уж, — запротестовала я. — Обойдемся без твоих изысков. А если у Таньки какая-нибудь болезнь и ей, предположим, нельзя слабительного?