Овны не терпят поражений

Найт Евгения

Я не верю в это, но даже если отец поступил так, как сказала она, то не смотря ни на что нашла бы повод, возможность, желание встретиться со мной. Именно так подсказало бы материнского сердце, правильно?

Я не хочу об этом даже думать, но желание расспросить обо всем отца вдруг так нахлынуло, что мне стало трудно дышать. В мой мозг резко что-то ударяет, и я также резко срываюсь с места и быстрым шагом мчусь в сторону своего дома.

Да, я доверяю своему отцу, но черт... Резко пронеслась в голове поговорка “Доверяй, но проверяй”.

Это

неправильно, – папа не заслуживает того, чтобы я сомневалась в его правоте, – но слова той женщины так застряли в моих мыслях и там, где только можно, что они подавили всё возможные разумные решения.

Слышу, как Ярослав что-то кричит мне вслед, но не предаю этому никакого значения. Сейчас меня волнует совершенно другое.

Мне страшно. Очень страшно. Я боюсь того, что папа мне скажет, правду в том, что он мне никогда не лгал, либо в том, что она мне не соврала.

Густой туман в голове немного изчез, когда я оказалась около ворот своего дома. Словно где-то в невесомости на ватных ногах, иду в гостиную, где находились родители, а сердце в это время ускоряет своей бешеный ритм, стоит мне заметить, что у нас гости.

Застываю в дверном проёме, когда замечаю ту самую женщину. На глаза тут же наворачиваются слезы, когда я вижу расстерянный взгляд своего отца.

Пожалуйста! Скажи, что все слова, сказанные этой совершенно чужой для меня женщины, это вранье. Папочка, прошу тебя...умоляю.

– Доченька, ты пришла, – воскликнула та, которая называлась моей матерью. – Я очень волновалась за тебя.

– Не смей! Я предупреждала!

Эти слова сейчас действуют, как масло в огонь, благодаря чему я скоро взорвусь будто бомба.

Смотрю на отца и специально молчу. Хочу понаблюдать за его реакцией – понять по глазам то, что мне нужно.

– Дочь, я... – родитель не в состоянии сопоставлять слова в предложения. От этого страшнее и больнее одновременно.

Почему сейчас я не могу понять чего мне хочется больше – чтобы папа сказал правду или солгал...

Отец, прошу тебя...не делай мне больно.

– Слова этой самозванки, правда? – дрожащим голосом спрашиваю, после чего слышу как хлопнула входная дверь.

Вероятно Ярослав пришёл.

Родитель не торопился с ответом.

– Папа, не молчи!!! – закричала я, уже не скрывая своих слез.

– Да, доченька, правда! Я тебе тогда не врала, – запищала женщина.

– Я не с тобой разговариваю! – говорю ей, но злобным взглядом почему-то смотрю на отца.

– Ой, твой парень пришёл, – тихо ойкает названная моей матерью, женщина, смотря на Ярослава.

Боже, отвлеките меня чем-нибудь, иначе я швырну в неё статуэтку...

– Ярослав твой парень? – прорезается голос у родителя, а Аврора стоит в немом шоке.

– Сейчас не об этом!!! Ты не ответил на вопрос!

Родитель глубоко вздохнул и отвернулся к окну.

– Что она тебе сказала? – было такое ощущение, что сейчас мы этой гостиной мы находились одни. Не

было ни Авроры, ни Ярослава, ни этой проклятой женщины, только я и папа, которые пытаются понять друг друга.

– То что ты забрал меня у неё, как только узнал, что она из неполноценной семьи, – то ли шёпотом, то ли как говорю я, практически захлебываясь в собственных слезах.

– Ты какой была лживой, такой и осталась! – сквозь зубы шипит родитель, убивая взглядом мою горе мамашу, которая после такого заявления съежилась будто от холода.

– Дочь...

– Я тебя предупреждала! – на инстинктах схватила ту самую статуэтку, что лежала под рукой.

– Василиса, я тебе говорю правду! – спокойно, но в тоже время с нотками ярости говорит она. – Вот доказательства...

Мгновение и я слышу запись с диктофона.

– Что ты ей сможешь дать? – говорит мужской голос. – Ничего. Ни ты, ни твои родители алкаши.

– Лёш, не говори так, – шёпотом отвечает женский голос, но не смотря на это можно понять, что она плачет...

– Не смей давить на жалость, я на это не куплюсь! – рыкает. – Забудь о существовании меня и Василисы. Нет? Тогда пожалеешь. И очень сильно.

Я убита. Убита изнутри. И меня убили не те слова, которые прозвучали из этого чёртового диктофона, а реакция отца.

Ноль. На его лице было ноль реакций. Ничего. Ни чувств сожаления, ни чувства вины...

Меня прорвало. Прорвало настолько, что я швырнула статуэтку ближе к ногам родителя, со всей силы толкнула, позади стоящего, Ярослава и, не думая ни о чем вышла из дома. Плевать куда тащат ноги, главное, чтобы подальше отсюда.

Сказать, что я была подавлена ничего не сказать. Я не могла поверить в то, что мой отец, который всю жизнь был для меня самым лучшим человеком на свете, вот так поступил со мной. Подло врал, глядя в лицо и пользовался моим доверием и наивностью.

Возможно отец настолько крепко вселил в меня “свою правду”, раз в глубине души я наотрез отказывалась верить в то, что произошло буквально пару минут назад. Неизвестно откуда появившийся внутренний голос талдычил мне о невиновности родителя...

Не желая того, чтобы меня нашли, я поспешила скрыться в темном переулке. В любом другом состоянии я ни за что не повернула бы сюда, но сейчас мне абсолютно на всё плевать. Я должна побыть наедине с собой и поразмыслить о раннее случившимся.

Благо, за то время, что мои ноги блуждали по темной улице, мне на глаза не попался ни один мутный тип, как это бывает по классике жанра в фильмах или книгах. Видимо, удача не до конца повернулась мне одним не очень приятным местом...

В заднем кармане джинс завибрировал мобильный телефон. Первое время я его, конечно же, игнорировала, но, когда противная вибрация начала раздражать, я достала гаджет, для того, чтобы растоптать устройство, как это часто показывают в кино. Но увидев кто звонил, палец сам провел по экрану, отвечая на звонок подруги.