Озеро Веры
Шрифт:
– Странное дело, – задумчиво проговорил Уштай. – Вроде праздник у витичей намечается, а Мирослава прибежала к нам, в Омшань, в грязном сарафане.
– И меня она испугалась, словно я злой дух. Да ещё сказала, будто я оборотень. Надо же такое придумать! – расстроился Москай.
Мирослава пошевелилась и приоткрыла глаза. Девушка увидела склонившегося над ней Моская, и её забила мелкая дрожь.
– Мирослава! – позвал её Москай.
Витичанка ему не ответила ему. Скатившись с лавки, она быстро поднялась с пола и бросилась к двери. Однако Мирославе не удалось выбежать
– Ты куда? – спросил прявт.
– Вы с ним заодно? – в ужасе прошептала Мирослава.
– Да с кем я заодно, красавица? – не понял Уштай.
– С оборотнем Москаем! Вы его родич?! – воскликнула Мирослава.
– Да у нас в деревне почти все родичи, но оборотней среди нас никогда не было, – сказал Уштай.
– А вы проверьте Моская!
Тут Москай приблизился сзади и положил ей руку на шею. Мирослава вся сжалась.
– Кто же тебе сказал, будто я оборотень? – грустно спросил Москай.
– Сама видела, как ты на опушке, неподалёку от Комаровки, играл на свирели, а сам ты был лохматый и красноглазый. А потом ты меня схватил и в лес утащил. Да и недавно, уже будучи в человечьем обличье, ты меня подхватил и на спину взвалил, – рассказала Мирослава, зайдя за спину Уштая.
– Я хотел тебя до деревни донести. Ведь ты, сама сказала, что устала, – оправдывался Москай.
– Я устала от тебя весь день по лесу бегать и скрываться. Нигде мне от тебя нет покоя! Везде ты меня преследуешь, – сердито сказала Мирослава.
– Москай, зачем ты её пугаешь? – рассердился Уштай. – В медвежью шкуру, поди, нарядился и стращаешь девчонку?
– Не медвежья шкура на нём была. Чёрной и длинной шерстью он оброс. А глазищ таких больших и красных у человека быть не может, а ещё он клыки скалил, – рассказала Мирослава.
– Красные глазища, говоришь? – переспросил Уштай.
– Да. Когда я убежала от оборотня-Моская и его мамаши, встретила возле болота старую Вельмату. Правда, она сказала, что меня утащил в чащу дикий лесной человек. Но я не очень в это верю. Не мог лесной человек на свирели так красиво играть. К тому же, твою свирель оборотень держал в своих мохнатых руках, а вернее сказать – в лапах, – сказала Мирослава.
– Да оставил я на земле свою свирель, а лесной человек, видно, её подобрал! – вскричал юноша.
– Не лги, Москай! – крикнула Мирослава.
– Правду говорю, что пропала моя свирел. Я пас стадо. Вывел коров в поле, а сам сел на бревно на опушке леса. Смотрю, коровы чего-то испугались, замычали и направились на другой край поля. Я положил свирель возле бревна, а сам следом за коровами пошёл. Думал, они испугались овто, по-вашему – медведя. Я решил огреть его кнутом, если он выйдет из леса. В правой руке сжал кнут, а левой рукой вытащил из-за пояса нож. Попытался я коров вернуть на прежнее место, где росла сочная травка, да ни одна скотина не сдвинулась с места. Замычали коровы и сбились в кучу. Я оглянулся и увидел, как колыхнулись кусты вблизи того брёвнышка, на котором я недавно сидел. Коровы долго не могли успокоиться, но потом, всё-таки, пошли назад. Я пригнал стадо на то самое место, где оставил свирель, да только её на месте не оказалось.
Мирослава недоверчиво посмотрела на юношу.
– Ты и теперь мне не веришь! – с горечью воскликнул Москай.
– А вдруг ты и сам не помнишь, как превращаешься в оборотня? – спросила Мирослава. – Может от тебя самого коровы шарахались?
– Как же мне убедить тебя, что никакой я не оборотень? – расстроился Москай.
И тут с улицы послышались крики. Детвора подняла визг. К избе прявта подбежали три паренька и закричали наперебой:
– Верьгиз!
– Сярдо!
– Овто!
Уштай, Мирослава и Москай вышли из избы. Дети стали что-то говорить прявту на эрсиянском языке. Уштай внимательно выслушал их и сказал Мирославе:
– К нашей деревне подошёл очень крупный зверь. Дети решили, что это или волк, или сохатый, или косолапый.
К детям подбежала перепуганная баба с испуганными глазами. Она рукой показывала в сторону леса и кричала:
– Вирень ломань!
«Лесной человек!» – поняла Мирослава.
Встревоженная баба подбежала к детям и, подталкивая в спину, погнала их домой. Запустив детей в избу, она зашла следом и захлопнула за собой дверь. Напуганные дети смолкли.
В остальных избах и землянках тоже стало тихо. Даже умолкли услужливо брехавшие собаки. Смелый серый лохматый пёс Уштая, забился в конуру и тихо поскуливал.
Бабы с детьми укрылись в жилищах, а мужчины с луками, вилами и топорами побежали к лесу.
И тут Мирослава увидела своего недавнего обидчика – покрытое чёрной шерстью чудище, которое на несколько мгновений показалось на опушке и тут же, увидев бежавших к нему людей, скрылось в лесу. Ему вдогонку посыпались стрелы. Из чащи послышался жалобный вой.
– В лесного человека стрела угодила, – определил Уштай. – Если жив останется, не придёт больше в деревню.
– Мирослава, видела лесного человека? Теперь ты убедилась, что я не оборотень? – спросил Москай.
Мирослава посмотрела на грустного Моская и улыбнулась.
– А зачем напугал меня сейчас в лесу? – спросила Мирослава.
– Дурак я, – ответил юноша.
– Верно, дурень, – снова улыбнулась Мирослава.
– Больше Моская не боишься, красавица? – спросил Уштай.
– Моская не боюсь. А вот одной страшновато мне будет возвращаться в Комаровку, – призналась Мирослава.
– Зачем тебе сегодня возвращаться? Вечереет уже. Да и голодная ты. Оставайся, – предложил Уштай.
– Так ведь сегодня у нас праздник. Большой костёр разведут наши юноши в поле у Круглого озера. Как же мне не быть на празднике? Да и мои родные и подружки за меня переживают. Ведь пропала я, когда искала дудочника, который на свирели играл. На тебя, Москай, у нас люди и подумают, что ты увёл меня в лес, – сказала Мирослава.
– Даже если бы и увёл, так что из того? – нахмурился Москай. – Иль не поклоняетесь вы своей богине любви Ладе и её сыну Лелю?