Озеро Веры
Шрифт:
– Наши Богиня Лада и сын её Лель помогают любящим юношам и девушкам, а не таким насмешникам и баловникам, как ты, – ответила Мирослава и решила:
– Пойду-ка я домой.
– Неужели не боишься косматого чудища? – спросил её Уштай.
– Боюсь, а всё равно пойду, – хмуро сказала Мирослава.
– Тогда я тебя провожу до Комаровки, – пообещал Москай. – Ведь ты, помнится приглашала меня на Купалу. Только как же я на праздник пойду без свирели?
– Я тебя приглашала не как дудочника, – потупилась Мирослава и призналась:
– Хоть
– Теперь через лес опасно даже вдвоём идти, коли объявились в наших краях лесные люди, которые девушек в лес умыкают. Вот что, Мирослава, я сейчас пошлю тебя провожать не только одного Моская, но и всех парней и девушек отправлю на ваш праздник. Велисвет советовал мне, чтобы я присылал на ваши праздники нашу молодёжь, – вспомнил Уштай. – В Омшани останутся взрослые бабы и мужики. Если снова сунется косматое чудище, мы его встретим, как надо!
– Только не убивайте его. Всё-таки, он ещё несмышлёный детёныш, – попросила Мирослава.
– С чего ты взяла? – удивился Уштай. – С виду этот лесной человек здоровый, как овто.
– Видели бы вы, дядя Уштай, его мамашу! Она намного его выше и крепче, – сказала Мирослава.
– Представляю, какой папаша должен быть у этого косматого пострелёнка! – усмехнулся прявт.
– Так я соберу нашу молодёжь? – обрадовался Москай.
– Собирай! – кивнул Уштай. – Скачите на лошадях. Так успеете до захода солнца добраться до Комаровки.
Москай побежал по деревне, а Уштай, тем временем, отвёл Мирославу в избу и накормил её.
Вся молодёжь Омшани собралась у околицы. Парни взобрались на лошадей и усадили перед собой девушек. У каждого парня за поясом был нож. Многие юноши прихватили с собой луки и колчаны со стрелами. Москай сел на серую лошадь и посадил перед собой Мирославу. Юноши направили лошадей по лесной тропе, ведущей в Комаровку. Ребятишки долго бежали следом за последним всадником, но за околицу не сунулись – страшно им стало. О появлении в лесу косматого красноглазого чудища все были наслышаны.
Всю дорогу, пока ехали через лес, парни и девушки веселились и шумели. Хищные звери и мохнатые чудища не рискнули к ним приблизиться.
На поле возле Комаровки они выехали, когда малиновое солнце уже садилось за лес.
– Москай, давай проедем вдоль опушки до ельника, – предложила Мирослава. – Там детёныш лесного человека бросил твою свирель.
– Поехали, – согласился Москай и повернул лошадь.
Все эрсиянские юноши и девушки поехали через Комаровку в сторону Круглого озера, а Москай с Мирославой направились к тому месту, где она повстречала красноглазое чудище. Вскоре Мирослава указала на могучую ель, стоявшую на опушке:
– Здесь!
Они спешились. Девушка приподняла еловую лапу, как в прошлый раз. Уже не так страшно ей было – ведь рядом стоял Москай. Юноша увидел лежавшую под елью свирель и поднял её.
– Надо спешить. Сейчас у озера начнётся праздник, – сказала Мирослава.
Они быстро доехали до Комаровки. Мирослава, сидя перед Москаем на серой лошади, проехала по родной деревне и помахала рукой отцу с матерью, вышедшим на крыльцо их избы.
– Жива и здорова наша Мирославушка! – сказала счастливая Переслава.
– Говорил я тебе, что она была в Омшани. Теперь, видишь, с Москаем вернулась, – провожая дочь взглядом, сказал Добрян.
Краше всех молодых эрсиянок, только что проехавших вместе с юношами мимо их избы, показалась Добряну его дочь. Потом понял, почему вообще все девушки из Комаровки казались ему краше эрсиянок – не только у его дочери, но и у всех молодых витичанок волосы красиво спадали на плечи. А юные эрсиянки приехали в головных уборах – на лоб намотали косы, а поверх надели шапочки с красным орнаментом. Чудно одевались эрсиянки на праздники. Они были одеты в белые платья, подолы и вороты которых были оторочены лентами с замысловатым красным узором.
Витичанки, отправившиеся на праздник вместе с юношами пешком, приоделись в нарядные красные сарафаны. Лишь дочь Добряна и Переславы была в обычном белом сарафане, да притом – в перепачканном. Да и не было на голове Мирославы венка из полевых цветов, как у остальных молодых витичанок.
Эрсиянские парни мало отличались от витичей – рубахи и у тех, и других были розовыми или синими.
Добрян взял под узду свою Ласточку, и они с Переславой, вместе с остальными взрослыми жителями Комаровки, пошли следом за проехавшими через деревню гостями из Омшани. Многие жители Комаровки вели за собой лошадей и коров, которых они собирались купать в озере.
– Вот увидишь: сегодня я сыграю на свирели так, как никогда в жизни не играл! Я буду играть для тебя, – пообещал Москай.
– Сыграй, Москай! И окажи мне одну услугу, – попросила Мирослава.
– Что хочешь, для тебя сделаю! – улыбнулся Москай.
– Тогда промой свою свирель в озёрной воде. Ведь её во рту лесной человек держал. От свирели теперь псиной воняет.
– Конечно, промою и просушу свирель возле костра, – пообещал Москай, когда они уже подъехали к Круглому озеру.
– Посмотри, какое высокое пламя полыхает на берегу! – воскликнула Мирослава. – А людей-то как много сегодня собралось! Никогда столько не было. Сюда ведь ещё из Берёзовки народ подошёл.
Москай и Мирослава подъехали к костру, спешились и оставили серую кобылу на попечение Горисвета, который отвёл её к лошадям и коровам в огороженный плетнём загон.
Затем юная витичанка и Москай направились к озеру, и юноша промыл свирель в воде.
К Милославе и Москаю подошли Светозар и Яромир, одетые в синие рубахи.
– Слава Роду, ты жива и здорова, Мирослава! – недружелюбно взглянув на Моская, воскликнул Светозар. – Ты где была?
– Ты не поверишь! Лесной человек утащил меня в чащу. Еле ноги от него унесла, – поведала Мирослава.