Ожерелье Атона
Шрифт:
Она рассердилась, щечки вспыхнули румянцем:
– Глупости какие, скажете тоже! Поворачивайтесь на живот! Часто у вас такое со спиной случается?
– Годы, Ирочка, – страшная штука. Что-нибудь в организме ломается постоянно, не одно, так другое. Но к завтрашнему дню я обязательно встану на ноги. Должен, обязан, даже не сомневайтесь. И мы с вами еще отправимся на джип-сафари!
– То вам дайвинг, то джип-сафари, – ворчливо отозвалась она. – Вы как маленький, Тимофей Афанасьевич, честное слово. Совсем себя не бережете!
Закончив втирать мазь, Ира заботливо прикрыла
– Я помою руки, можно?
– Конечно. Кстати, мне уже немного легче. Может быть, мы сможем даже прогуляться после ужина. Если не возражаете, разумеется.
– Я – против! – прокричала Ира из ванной. – Лежите, пожалуйста, и не вставайте. Мне нужен совершенно здоровый, бодрый рыцарь! А ужин мы закажем в номер. Я прямо сейчас подойду в ресторан и попрошу, чтобы его принесли. Вам что заказать?
– Что-нибудь на ваше усмотрение, – сказал Тимофей Афанасьевич.
К еде и напиткам он был совершенно равнодушен. И даже попытки Лики Вронской пристрастить его к соку гуавы потерпели крах. Какая, в сущности, разница, что есть и что пить…
Приподнявшись на подушке, Тимофей Афанасьевич проводил удалявшуюся Ирочкину фигурку одобрительным взглядом (все-таки какая фемина!) и взял с тумбочки купленный в магазинчике отеля иллюстрированный путеводитель. Информация из этого путеводителя Тимофея Афанасьевича не интересовала. Он про любой храмовый комплекс мог рассказать в сто раз больше, чем составители книги. Но иллюстрации в книге были очень высокого качества. Ради них стоило потратиться.
Профессор водрузил на переносицу очки для чтения и раскрыл книгу на странице, посвященной своему любимому храму Рамсеса II в Абу-Симбеле.
У песочных скал на тронах замерли четыре величественных колосса. Безжалостное время почти разрушило одну из фигур, отсекло накладную бородку фараона на другой статуе, сточило части трона, колонноподобные ноги. Тысячелетия гипнотизирующие глаза Рамсеса скрывала пелена песка раскаленной Нубии. Храм обнаружили лишь в 1813 году, когда швейцарец Иоганн Людвиг Буркхард увидел часть показавшейся из песков древней скульптуры. В середине прошлого века великолепный храмовый комплекс едва не исчез в водах искусственно сооруженного озера Насер. Однако ученым и строителям удалось невозможное – перенести древний храм чуть дальше и выше в скалы…
Тимофей Афанасьевич восхищенно зажмурился. Увидеть бы это собственными глазами! Но Абу-Симбел находится почти в трехстах километрах от Асуана, добраться туда можно только по Нилу, а круиз в его планы не входит…
Заходящее солнце выкрасило в кирпичный цвет фасад выступающего из скал храма Хатор. Изображения богини, принявшей облик любимой жены Рамсеса II Нефертари, чередуются с изображениями самого фараона. Поистине величественное зрелище! Лица фигур завораживают, на них покой и умиротворение, они словно живые. Так и хочется приблизиться к колоссам – но ноги вязнут в раскаленном песке. «Этого не может быть», – проносится в голове профессора. Он пытается освободиться из пасти заглатывающей его пустыни и не замечает,
– Будь ты проклят! Будь ты проклят! Проклят!
– Да будут прокляты эти официанты! Нормальным английским языком подробно объясняла. Меня обычно всегда понимают. А они все перепутали! Я просила принести рыбу, а они положили мясо! Вот полюбуйтесь!
Профессор подскочил на постели.
Ирочка, стол на колесиках, пара блюд под серебристыми крышками, бутылочка красного вина…
– Мне снилось, что меня душат статуи с фасада храма Хатор, – с нервным смешком признался Тимофей Афанасьевич.
Ирочка подошла к постели и приложила ладонь ко лбу.
– Температуры нет. Как спина?
– Уже лучше.
Она удовлетворенно кивнула:
– Это главное. А сны… Неудивительно после того, что случилось с Вадимом. Сама не знаю, как засну этой ночью. Он у меня до сих пор перед глазами – распростертый на палубе, и этот араб с ним рядом… Итак, съедим мясо или попросим принести рыбу?
– Давайте есть мясо, – предложил профессор. – Мне совершенно все равно.
– Давайте. Закройте глаза на минуту.
Мягкий свет свечей. Ирочка хотела сделать ему сюрприз. Сегодня вечером она особенно красива…
К горлу Тимофея Афанасьевича подступил комок.
– Право же, я не стою таких хлопот.
– Стоите, – твердо сказала Ирочка. – Вы самый умный, самый интеллигентный человек, которого я когда-либо встречала. Вы знаете, я хочу вам все рассказать…
«Какой кошмар, – думал профессор, узнавая все новые и новые подробности Ириной жизни. На минуту ему сделалось стыдно. – Муж-наркоман, вечная нехватка денег – да за что ей все это?!»
– Знаете, – задумчиво сказал он. – А ведь вы любите его, своего непутевого Василия. И чувство долга здесь совершенно ни при чем.
Ирочка отрицательно покачала головой и прошептала:
– Какая любовь, в самом деле. Эти его ломки вечные. Тошнит в тазик. Простыни, промокшие от пота…
– Вы любите его, – повторил профессор. – Только настоящая любовь не требует ничего взамен. Вася не давал вам ничего. Он болен. А вы, молодая и очень красивая, все еще с ним. Вы не уходите, Ирочка, потому что вас держит любовь. Единственное, чего я не понимаю, простите за откровенность, – так это то, что вы делаете на этом дорогом курорте?
Она быстро ответила:
– Подруга работает в туристическом агентстве. Мне эта поездка обошлась дешево, тур все равно «сгорал». Захотелось уехать от всех проблем и недолго отдохнуть.
Такие же виноватые глаза профессор видел у студентки, не знавшей, кто такой Анубис (позор! Проводник в Царстве мертвых). И у парня, не имевшего ни малейшего представления о местонахождении храма Рамсеса III (Мединет-Абу, как можно забыть!).
Но расстраивать Ирочку своими подозрениями Тимофей Афанасьевич не стал. Его фемина так старалась скрасить парализованный радикулитом вечер.