Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов
Шрифт:
Они осушили свои бокалы.
– Печальная история, – сказал Орландо.
– Такова жизнь, – рассмеялся Мансур. – Никто не может уйти от судьбы. Великий визирь, этот бедный глупец, проскакал всю ночь ради того, чтобы не опоздать на встречу со смертью. Он сделал бы гораздо лучше, если бы эту последнюю ночь своей жизни провел в объятьях своей возлюбленной. Временем и друзьями человек обладает меньше, чем полагает.
Глаза аль-Мансура остановились на Орландо.
– Бедуины говорят: угощай своего гостя всю ночь и лишь только потом задавай ему вопросы. Кто ты? Какая сила исходит из твоих глаз? Какое удивление, нет, какой ужас ты внушил ассасину! Во имя Аллаха всемогущего
– Вкус хлеба зависит от голода. Цена помощи зависит от угрозы. Вы находились в смертельной опасности и потому склонны переоценивать.
Аль-Мансур оборвал его возражение нетерпеливым жестом:
– Я еще ни разу не переоценивал положения. Мы придерживаемся законов алгебры, заранее данных величин и правил логики. Мне ясно одно: твой взгляд внушил ассасину парализующий ужас. Почему? В тебе нет ничего ужасного. И все же то, чего не смогли бы сделать ни я, ни мои вооруженные стражники, ты выполнил без слов, без жестов, только своим присутствием. Для этого существует лишь одно-единственное объяснение: человек знал тебя.
– Но почему наше предполагаемое знакомство должно было его напугать?
– Он не ожидал увидеть тебя здесь. Он считал это невозможным. Ты был для него ифритом, духом из могилы.
– Возможно, он перепутал меня с кем-нибудь.
– В мире, из которого явился этот ассасин, нет таких мужчин, как ты, с синими глазами и белокурыми волосами. Нет, я убежден: он знал тебя.
– Тогда и я должен был бы его знать, – сказал Орландо,
– Так и есть, – ответил аль-Мансур.
– Но клянусь, я никогда не встречался с ним!
Мансур молча выпил, не спуская глаз с гостя. Он пошевелил губами, будто что-то говорил про себя. Орландо разобрал только отдельные слова:
– В самое сердце мне дует ветер, ветер пустыни… аль-Хима, аль-Баттил, у подножия гор Гуана… где я тебя встречал? Тысячи лет ты идешь сквозь сны тысяч поэтов и потом вдруг видишь свет мира… встречаешься со мной, твоей смертью.
– Кто это написал? – спросил Орландо
– Каис Маджнун, помешавшийся от любви, из рода Амир. Старая арабская легенда, трагедия смертельной встречи.
Аль-Мансур наполнил бокалы.
– Прости, что досаждаю тебе вопросами. Я плохой хозяин. Теперь ты должен рассказать мне сказку.
Орландо поднял свой бокал.
– Позвольте мне заменить сказку притчей. Молодой крестьянин нашел волка, попавшего двумя лапами в капкан. «Хорошая шкура», – сказал он себе и поспешил за топором и ножом. Он ушел еще недалеко, когда увидел лису, которая принесла волку половину своей добычи. Из любопытства, желая узнать, что же произойдет дальше, крестьянин приходил тайком каждый день. Лиса тоже приходила каждый день и приносила плененному волку свежее мясо. «Доброта Бога безгранична и направлена на всех, без различий», – сказал священник, которому обо всем рассказал крестьянин. «Коли это так, – сказал себе крестьянин, – то и я не буду утруждаться. Господь позаботится и обо мне». Он лег на лугу и стал наслаждаться бездельем. Много дней подряд он лежал там и ждал доброты от Господа. Он уже был так слаб, что не мог больше подняться. И тогда он услышал голос: «Ты сделал неправильный выбор, крестьянин. Не волк, но лиса была твоей судьбой». Как может просить о помощи тот, кто достаточно силен, чтобы заботиться о себе и других?
Аль-Мансур погладил своих гепардов и ответил:
– Я люблю басни древних. Ксенофан писал: «Если бы звери выдумали себе богов, то они выдумали бы их подобными себе, чтобы потом утверждать, будто сами они являются подобием божества».
– В Библии есть изречение премудрости Соломона: «Unusquisque sibi deum fingit, каждый сам создает себе своего Бога».
– Соломон был одним из нас, – сказал аль-Мансур, – человек с Востока, могущественный и мудрый.
Его испытующий взгляд снова надолго остановился на Орландо, прежде чем он спросил:
– Кто ты? Нет, не говори. Позволь мне отгадать. Рожденный в Андалузии, из рыцарской знати, с арабской кровью в жилах.
– Вы знаток людей, – рассмеялся Орландо. Аль-Мансур пропустил мимо ушей замечание.
– Однако что привело тебя в Александрию? – продолжал он. – Крестоносцы и посланники не путешествуют поодиночке, но ты и не торговец.
– Я тамплиер, – сказал Орландо.
– Аллах всемогущий, тамплиер! Ты – тамплиер! Удивление и признание звучало в том, как аль-Мансур произнес это заключение:
– Тамплиер, которого испугался ассасин.
* * *
Как раскаленная лава сверкал Нил в первых лучах дня. Были слышны только стук копыт и храп лошадей. Их было семеро всадников: Орландо, аль-Ман-сур, его сирийский повар, охотник, умеющий читать следы, и три бородатых телохранителя с персидскими луками и копьями, украшенными флажками. Впереди с легкими прыжками бежали два молодых гепарда, восхититься которыми у Орландо уже была возможность – еще в первый вечер. До полуденного молебна они достигли ровного плоскогорья на краю огромной пустыни.
Были разбиты шатры, налиты напитки. Люди и звери искали защиты от палящего солнца. Только ближе к вечеру началась сама охота. В высушенном вади негр нашел свежие следы газелей. Гепардов взяли на длинные кожаные поводки. Аль-Мансур протянул Орландо лук из африканского железного дерева с четырьмя стрелами.
– Утебя первый выстрел. Удачи!
Следопыт, в одной набедренной повязке, побежал вперед босиком. Его иссиня-черная кожа была вся в складках и потрескалась как кожа слона. Семенящими шажками, то и дело оборачиваясь, он шмыгал вокруг, словно вспугнутая куропатка. Подчас он вставал на колени, касался носом земли, пробовал ее языком и вращал глазами так, что белки его глаз сверкали. Возле горы из обрушившихся камней, которая закрывала вид на узкую долину, он остановился весь дрожа. Мансур слез с коня. Другие последовали его примеру. Осторожно выглядывая из-за скал, Орландо увидел на расстоянии четырехсот шагов стадо из одиннадцати антилоп.
– Дорка, – сказал аль-Мансур, – газель дорка.
Он приказал людям скакать обратно, обойти долину и выпустить за антилопами гепардов.
Газели паслись поблизости от водоема, берега которого заросли тамариском и высокой травой. Самцы были выше, чем лани, однако эти благородные создания двигались намного изящнее. Их грация показалась Орландо нежной и какой-то изломанной. Менее получаса прошло, прежде чем зверей охватило нервное беспокойство.
Было ли это только предчувствие или уже осознание опасности? С дрожащими боками они обращали ноздри в сторону долины и взволновано рыли копытами землю. А потом разом и неожиданно на них понеслись гепарды. Одновременно с этим, одним огромным прыжком, поднялось и стадо. В паническом бегстве они сталкивались друг с другом. Орландо едва нашел время, натянуть лук, как они рке были возле охотников. С пронзенной грудью на песке вертелся самец. Другой напрасно пытался убежать: стрела попала ему в заднюю ногу. Разноцветное оперенье, торчавшее из раны на полдлины стрелы, раскачивалось при каждом прыжке, как хвост косички прыгающей девочки. Антилопа попыталась обломить ее, но тут подоспели оба гепарда.