Ожерелье из крокодильих зубов
Шрифт:
«Какого черта? – поразился Бык. – Мне тоже не нравится этот лощеный высоколобый придурок. Но так бесцеремонно вести себя с начальством?..»
Что было дальше, об этом Хантор решил до поры до времени не распространяться. Он услышал, как Американец произнес несколько ругательных слов, типа «собаке собачья смерть» и, вытащив из ножен тесак, одним ударом отделил голову Тринадцатого от тела. Затем поднял голову убитого и, широко размахнувшись, запустил ею в ближайшего крокодила, выбравшегося из воды на «пляж». Тот благодарно поймал открытой пастью эту подачку прямо на лету и с хрустом сомкнул свои страшные челюсти. И снова Американец взялся за левую ногу обезглавленного трупа, подтащив его чуть ли не к самому носу бесстрастно взиравшего на его действия ящера. Потом, отойдя в
Дождавшись, чтобы от начальника лаборатории ничего не осталось, Американец достал пистолет и несколько раз выстрелил в самого крупного крокодила. Потом он снова достал свой тесак, приблизился к убитому зверю и принялся быстро и сноровисто отделять верхнюю и нижнюю челюсти от крокодильей головы, так, как будто занимался разделкой туш этих тварей всю сознательную жизнь.
– Помочь, лейтенант? – крикнул Хантор, выходя из-за кустов и на всякий случай направив оружие в сторону командира.
Американец на его появление отреагировал совершенно спокойно, только обернулся и проговорил:
– Сам справлюсь! Этот чертов зубастик слопал нашего мистера Засранца и даже не подавился. Наверное, он захотел отомстить ему за вчерашнюю курицу...
– Зачем вам челюсть этой твари? – все еще не доверяя лейтенанту, поинтересовался сержант.
– Из крокодильих зубов я сделаю отличное ожерелье. У меня было одно такое. Мне подарил его отчим после нашей первой совместной охоты на крокодилов. То ожерелье было моим талисманом, но я его где-то потерял... – снизошел до объяснений Американец.
– ...Знаешь, райский сад Эдема, где нагишом разгуливали Адам и Ева, находится именно здесь, в Африке. Точнее, на территории, протянувшейся от Красного моря до низовьев реки Замбези. Именно в этих местах находится Великий Африканский рифт, или разлом, и именно тут археологи отыскали самые первые стоянки древнего человека, —вещал Аркадий Стрешнев, отдыхая после бурных ласк Дадины. За ним водился один недостаток, который он пытался изжить, но пока ничего поделать с ним не мог. Он, обычно молчаливый, любил почесать язык в постели с женщиной. Этим, не мудрствуя лукаво, женщины часто пользовались, если хотели выведать какие-нибудь из его личных тайн.
– И Адам был таким же темнокожим, как и я? – удивленно округлила прекрасные глаза Дадина. – Значит, проматерь Ева была?..
– Ты на нее очень смахиваешь. Ну, просто копия! – нежно улыбнулся Стрешнев.
– Откуда ты знаешь? – кокетливо опустила взгляд женщина.
– Догадался, – ответил Аркадий и снова попытался поцеловать набухшие соски ее больших грудей, напоминавших величиной и окраской плоды кокосовых пальм.
– В первую нашу ночь ты мне ничего не рассказал о своей прошлой жизни, – заметила Дадина, вставая с постели и принимаясь «хлопотать по хозяйству», что в ее представлении означало отжать сок из свежих фруктов местного произрастания, незаметно подмешав туда порцию одурманивающего порошка, уменьшавшего внутренний контроль человеческого сознания и развязывающего язык. – Только не надо больше сказок о своем кубинском происхождении. Милый, ты такой же кубинец, как я китаянка. Я раскусила тебя еще при нашем первом свидании... Ты – русский и зовут тебя...
– Ваня, – немного напрягся Аркадий, но под давлением обнаженного женского тела, вновь припечатавшего его к ложу любви, расслабился. А уж после нескольких глотков чудесного освежающего напитка с наркотиком вообще разговорился: – Ты знаешь, дорогая, одно время я служил в госпитале ракетных войск стратегического назначения на космодроме Байконур. Это там, откуда ракеты взлетают в космос.
– Да, да, это очень интересно, «кубинец» Ваня... – нежно промурлыкала Дадина. – Продолжай говорить об этом, только, о, в убыстренном темпе!..
– Там я познакомился с полковником медицинской службы Иваном Лозовым, тоже Ваней, возглавлявшим тогда отделение ожоговой хирургии и ставшим впоследствии моим прямым начальником. А впервые я оперировал вместе с ним во время
«Случилось это двадцать лет назад, когда я, курсант Военно-медицинской академии, проходил стажировку в медсанчасти мотострелкового полка, расположенного в Кызыл-Орде – областном центре Казахстана, – так начал свой рассказ Иван Алексеевич. – И вот во время одного из учебно-боевых выходов нашей части в степь ко мне в медицинский “уазик” неожиданно доставили пятнадцатилетнюю девушку-казашку из близлежащего селения, у которой был, не поверите, самый настоящий инфаркт миокарда. Прямо скажем, диагноз больше подходящий для пожилого человека, но уж никак не для юной красавицы. Впрочем, “красавицей” ее можно было назвать с большой натяжкой, поскольку выглядела девушка как столетняя старуха... Медицинскую помощь, какую мог, я ей, разумеется, оказал, а затем срочно доставил в стационар областной больницы. Что стало с ней дальше, не знаю, но мне очень захотелось докопаться до истоков ее необычной болезни. Позже я даже написал об этом уникальном случае статью в “Военно-медицинский журнал”. Похоже, что у девушки было очень редкое заболевание, которое носит название прогерия, при нем старость организма достигается еще до начала полового созревания, и к пятнадцати—восемнадцати годам юноши и девушки умирают от болезней пожилого возраста, таких как инсульт, инфаркт и тому подобных.
Но все это, так сказать, плоды моих досужих научных изысканий, – продолжал свой рассказ полковник Лозовой. – Главное же состоит в том, что мне до сего дня не дают покоя слова той казашки, сказавшей мне перед расставанием: “На меня наложили проклятие духи предков за плохое поведение. Я оказала неуважение одному из наших старейшин...” Какое уж там неуважение она оказала старейшине, я понятия не имею. Но то, что она понесла тяжелейшую кару в виде почти неизвестного современной науке заболевания, – это факт. Позднее от одного из священнослужителей я узнал историю христианского святого Иакова, епископа Низибийского, заслужившего славу своими чудотворениями еще при жизни. Оказывается, и по его молитве Господь Вседержитель наслал подобную болезнь на нескольких чересчур нахальных девиц еще в четвертом веке от Рождества Христова...
Далеко не все в нашей жизни можно объяснить по-научному. И если бы я сейчас готовил ту статью о девушке, больной прогерией, для нашего профессионального издания, то, право же, написал бы ее совсем по-другому», – такими словами закончил свой рассказ полковник Лозовой...
– Ты хорошо рассказываешь сказки... Должно быть, тебе запомнилась та новогодняя ночь под звездами Байконура на всю жизнь, – шепотом произнесла Дадина, забывшая обо всем на свете и внимавшая чудесному рассказу этого странного «русского кубинца». Она хотела услышать о другом: про пушки, танки, секретные планы военных штабов, но этот рассказ почему-то заставил ее забыть о своих первоначальных планах. Чем-то этот «кубинский Ваня» поразил ее, достучался до еще не успевшего огрубеть сердца. Она вдруг вспомнила, что давно никого по-настоящему не любила. Очень давно, со дня безвременной кончины ее «гения». Так может быть, этот сильный мужчина, не только способный довести женщину до оргазма, но готовый поделиться с ней неведомыми тайнами бытия, а если будет нужно, то и спасти ее от тяжких болезней и самой смерти, сможет заменить умершего?