Ожерелье из крокодильих зубов
Шрифт:
А Аркадию еще многое нужно было рассказать этой женщине, о которой его предупреждали как об опасной соблазнительнице, но сейчас, находясь с ней слишком близко, он не мог, не хотел думать о ней плохо. Он собирался поведать ей о гибели близкого друга на Кубе. Это случилось еще раньше, до службы на Байконуре. Он даже подумал, что исполнил свое желание и рассказал ей об Игоре, с которым вместе учился, вместе служил, а потом его друга убили. Но это было уже только тяжелым сновидением, и ничем другим...
На следующее утро Стрешнев проснулся в одиночестве. Розовый альков Дадины опустел. Она исчезла с виллы, как привидение. Куда-то подевались и многочисленные слуги и охранники.
«Что за притча? – подумалось Стрешневу, обходившему пустые роскошно обставленные комнаты
Аркадий вернулся в спальню Дадины, внимательно ощупал доски пола и наконец прямо под роскошной кроватью обнаружил люк, открыв которой, увидел витую металлическую лестницу. Ступил на верхнюю ступеньку и, держась за поручни, стал осторожно спускаться вниз, думая о тех опасностях, которые его могут подстерегать в подземелье. Наконец очутился в узком проходе, обнаружив у подножия лестницы большой электрический фонарь.
Стрешнев, подсвечивая дорогу, медленно продвигался вперед по подземному ходу, в котором местами приходилось наклонять голову из-за низкого потолка. Наконец он вошел под своды небольшой, но хорошо освещенной естественным светом пещеры, в которой стояло несколько ящиков разных размеров. В них Аркадий нашел то, что и ожидал увидеть. Это было стрелковое оружие – от автоматов до пистолетов и боеприпасы к ним, а также собранные и подготовленные к установке бомбы с часовым механизмом.
Капитан медицинской службы, волею случая ставший разведчиком, узнал все, что ему было поручено. Теперь Аркадию необходимо было сообщить о складе боеприпасов Романтееву. Для этого он должен был как можно скорее покинуть виллу и добраться в свой госпиталь. Выйти он собирался через вход в пещеру у пруда. В этом и заключалась ошибка. Охрану у пещеры, как выяснилось чуть позже, никто не снимал, и она бодрствовала...
«Наступает твой день, Билл! – торжественно сказал самому себе сержант Хантор. – Главное, не упустить шанс, дарованный судьбой. Чертов Американец сам подставился, и было бы глупо не воспользоваться этим. Тебе, дорогой мой сержант, давно пора стать лейтенантом, чтобы зарабатывать больше денег за свой опасный труд и получить большую власть над этим скопищем подонков и дебилов, которые называют себя “морскими дьяволами”. Самое время настрочить рапорт о свихнувшемся командире и занять его место...»
Уединившись в бунгало сразу после обеда, Хантор приготовил письменные принадлежности и принялся сочинять рапорт на имя командира полка полковника Гриффина, но дело это оказалось не таким простым, как думалось Быку вначале. Слова почему-то не желали складно и весомо ложиться на бумагу, норовя приобрести иной смысл и значение. А уж с отдельными фразами дело обстояло совсем плохо. Промучившись целый час, сержант наконец решил писать так, как напишется. «Не порнографический же роман я сочиняю», – успокоил себя Бык. И сразу дело пошло на лад. Вот какой текст вышел из-под его пера: «Довожу до вашего сведения, что командир группы боевых пловцов лейтенант Джеймс Скотт имеет тесак куда больших размеров, чем установлено правилами для коммандос. И это вместо обычного кинжала! Скотт позволяет себе без приказа вышестоящего начальника лишать жизни как особей мужского, так и звериного царства. Он позволяет себе лишать этих тварей головной части тела. Так, при вчерашнем тренировочном марш-броске он воспользовался результатами перестрелки с неизвестными и добил раненого Тринадцатого путем отсечения ему головной части тела. После чего как сама голова, так и безголовый труп были скормлены крокодилам. Но это еще не все! Лейтенант Скотт позволяет себе грязно думать о руководстве наших славных коммандос и других генералах. Он за глаза называет их недоносками и грязными пидорами. Особенно плохо он высказывается о командовании полка...» И так далее и тому подобное. Рапорт занял целых пять страниц. Перечитав его, Бык честно подписался внизу и, вложив листы в конверт, отправил «документ»
Гордый своим личным вкладом в дело разоблачения командира, Хантор стал даже подумывать о том, чтобы после выхода в отставку всерьез заняться литературной деятельностью. «Почему нет? – говорил он себе. – Вполне смогу сочинять всякие там порнографические романы». Почему именно порнографические? Потому что о других жанрах литературы он просто никогда раньше не слышал.
Бык с нетерпением ожидал расследования по Тринадцатому, но полковнику Гриффину было не до всяких там сержантских писулек. Готовилось крупномасштабное наступление правительственных войск Анголы против частей УНИТА и их помощников и потому он, даже не дочитав присланного рапорта до конца, сунул его в дальний ящик письменного стола и сразу позабыл о нем, как будто его никогда не существовало в природе.
Примерно в тот же день и час, когда сержант Хантор потел над своим рапортом, составлялся другой документ, который должен был быть срочно передан в штаб правительственных сил Анголы. Разведчик, подписывавший свои донесения псевдонимом Кок, зашифровал послание о перехваченном им секретном приказе командования ЮАР о немедленном задействовании группы боевых пловцов лейтенанта Скотта для подрыва важного в стратегическом отношении моста через реку Куиту. Там же сообщалось и о «группе содействия» на территории Анголы. Именно этой группе вменялось в обязанность встретить боевых пловцов неподалеку от моста и снабдить их минами с часовым механизмом. А еще они должны были совершить отвлекающий маневр, завязав бой с охраной моста. В шифровке Кока имелись все указания о времени и месте контакта боевых пловцов с «группой содействия». И эту шифрограмму Кок успел передать в штаб ФАПЛА, прежде чем охрана базы «Немо», обеспокоенная пропажей Тринадцатого, начала его усиленные поиски и в ходе них неожиданно наткнулась на «вражеского агента с рацией», как докладывал впоследствии в письменном виде начальник секретного объекта «Немо». Дальше он указывал о причинах, не позволивших захватить вражеского агента живьем, написав следующее: «Шпион при задержании воспользовался неустановленным взрывным средством и подорвал себя, рацию, а также троих наших солдат...»
Как только Аркадий Стрешнев выглянул из пещеры, то сразу же ощутил холод стали у своего правого виска. Скосив глаза в сторону, он смог разглядеть невысокого крепыша в пятнистой форме в выгоревшей панаме на голове.
– Не двигаться! – громко сказал крепыш Аркадию по-английски, а потом весело добавил, обращаясь к кому-то еще, видимо, к своему напарнику: – Смотри, Штифт, кого я поймал! Это же любовник нашей хозяйки, головой клянусь! Я видел, с каким шиком она принимала его вчера вечером в своих личных апартаментах.
– И что ты предлагаешь с ним сделать? – спросил второй, которого Аркадий увидеть еще не мог.
– Как говорится: «Он слишком много знал!» Пристрелить его и все дела.
– А может, просто передадим его с рук на руки нашей любвеобильной хозяйке и получим за него пару тысяч долларов?.. – голос второго приблизился.
– Пару тысяч?.. Звучит неплохо. Только маловато будет. За такого красавца хозяйка сможет выложить и побольше. А может, и не выложит. Лучше пристрелить его, а ей сказать, что мы убили его при попытке к бегству. Деньги те же, а мороки меньше... Короче, Штифт, ты как хочешь, а я стреляю!..
Но выстрела так и не последовало, поскольку напарник, подошедший сзади, правой рукой воткнул нож в шею крепыша, а левой закрыл ему рот, приглушив предсмертный вопль.
– Не бойся, – сказал этот второй из охраны, обращаясь к Стрешневу. – Меня предупредили о твоем возможном появлении здесь, и я помогу тебе выбраться отсюда. Но сначала скажи, что ты видел в пещере?
– Можно подумать, что ты не знаешь, что охраняешь, – криво усмехнулся Стрешнев, подумавший в этот миг, что карьера разведчика его совсем не привлекает – слишком непредсказуема и таит в себе кучу опасностей.