Ожерелье королевы
Шрифт:
– Дело вот в чем. Ожерелье было предложено ее величеству королеве Франции.
– Которая отказалась от него. Ну и что?
– Сударь, мы не можем допустить, чтобы это ожерелье навсегда ушло из Франции, не предупредив о том королеву. Почтение и даже верность вынуждают нас отдать предпочтение ее величеству королеве.
– Вы правы, – важно изрек дон Мануэл. – Хотел бы я, чтобы португальские купцы думали и говорили так же, как господин Бемер.
– Я бесконечно счастлив и горд одобрением вашего превосходительства. Итак, дело у нас слаживается в случае одобрения условий господином
– Теперь с нашей стороны, – вступил Босир. – Сто тысяч ливров наличными, три векселя, каждый по пятьсот тысяч ливров, которые мы вручаем вам. Футляр с ожерельем вы передаете господину регистратору посольства либо мне, смотря по тому кто будет сопровождать вас в Лиссабон. Полная выплата в течение трех месяцев. У братьев Нуньес Бальбао. Расходов на поездку у вас никаких.
– Да, ваше превосходительство, да, сударь, – кланяясь, повторял Бемер.
– Стойте! – воскликнул по-португальски дон Мануэл.
– Что такое? – обернувшись, спросил Бемер, встревожившись в свой черед.
– Перстень в тысячу пистолей, – сказал посол, – в подарок моему секретарю или моему регистратору, одним словом, вашему будущему спутнику, господин ювелир.
– Вы совершенно правы, ваше превосходительство, – пробормотал Бемер, – и я уже мысленно вычел этот расход.
Дон Мануэл вельможным жестом позволил ювелиру удалиться. Сообщники остались одни.
– Соблаговолите объяснить, – с некоторым раздражением осведомился дон Мануэл, – кой черт дернул вас отказаться от получения камней здесь? Поездка в Португалию! Разве мы сможем выплатить ему там деньги и получить взамен бриллианты?
– Вы чересчур всерьез восприняли свою роль посла, – заметил Босир. – Пока что для господина Бемера вы еще не вполне господин да Суза.
– Ну вот еще! Стал бы он вести переговоры, если бы у него были подозрения.
– Пусть будет по-вашему. Он не стал бы вести переговоры. Но любой человек, имеющий полтора миллиона ливров, считает себя выше всех королей и всех послов мира. И всякий, кто получает взамен за полтора миллиона ливров клочки бумаги, хочет знать, стоит ли чего-нибудь эта бумага.
– Значит, вы едете в Португалию? Не зная ни слова по-португальски?.. Мне кажется, вы спятили.
– Отнюдь, нет. Вы сами поедете.
– Я? Ни за что! – возопил дон Мануэл. – Мне вернуться в Португалию? У меня слишком веские причины не делать этого. Нет, нет, и речи быть не может.
– Я ведь вам сказал, что Бемер никогда не отдаст свои камни в обмен на клочки бумаги.
– Бумаги, подписанные да Сузой!
– Нет, каков! Он уже считает себя да Сузой! – воскликнул Босир, хлопая в ладоши.
– В таком случае я предпочту услышать, что дело не удалось, – заявил дон Мануэл.
– Ни в коем случае. Господин командор, подойдите к нам, – позвал Босир появившегося в дверях лакея. – Вы знаете, о чем идет речь, не так ли?
– Да.
– Вы слышали меня?
– Разумеется.
– Прекрасно. И вы тоже считаете, что я говорю глупости?
– Я считаю, что вы тысячекратно правы.
– Скажите почему?
– А вот почему. Господин Бемер ни в коем случае не прекратит наблюдения за посольством и послом.
– Ну и что? – спросил дон Мануэл.
– А то, что, когда в руках господина Бемера будут его деньги, то есть и бриллианты и векселя, он забудет обо всех подозрениях и со спокойной душой поедет в Португалию.
– Ну, так далеко мы не поедем, господин посол, – заметил лакей. – Не правда ли, шевалье де Босир?
– Вот что значит умный человек! – воскликнул возлюбленный м-ль Оливы.
– Ладно, выкладывайте ваш план, – холодно бросил дон Мануэл.
– В пятидесяти лье от Парижа, – начал Босир, – сей умный человек, закрыв предварительно лицо маской, покажет нашему кучеру пистолет, а можно и пару. Он отнимет у нас векселя, бриллианты, нещадно поколотит господина Бемера, и на том поездка завершится.
– Я представлял себе это иначе, – вмешался лакей. – Я думал, что господа Босир и Бемер в Байонне взойдут на судно, отплывающее в Португалию.
– Прекрасно!
– Господин Бемер, как всякий немец, любит море и любит прогуливаться по палубе. В один прекрасный день, когда будет бортовая качка, он свесится за борт и упадет в море. Предполагается, что футляр упадет вместе с ним. Почему бы морю не укрыть бриллиантов на полтора миллиона ливров, коль уж оно укрывает вест-индские талионы [76] .
76
Имеются в виду испанские суда, перевозившие в XVI–XVIII вв. золото из Америки в Испанию и становившиеся добычей бурь и пиратов.
– Вот теперь мне понятно, – признал Португалец.
– Приятно слышать, – буркнул Босир.
– Вот только за кражу бриллиантов, – продолжал дон Мануэл, – грозит Бастилия, а за принуждение господина ювелира полюбоваться морем – верная петля.
– Ежели украсть камни, можно попасться, – не согласился лакей, – а вот ежели утопить ювелира, ни у кого и тени подозрения не возникнет.
– Ладно, мы еще обсудим, как будем действовать, – заметил Босир. – А теперь вернемся к нашим ролям. Будем вести посольство, словно здесь истинные португальцы, и пусть о нас скажут: «Даже если они не были настоящими послами, то, во всяком случае, старались ими казаться». Это всегда приятно. Подождем три дня.
8. Дом газетчика
События, описанные в этой главе, произошли на следующий день, после того как португальцы договорились с г-ном Бемером, и три дня спустя после бала в Опере, на котором, как мы видели, присутствовали несколько главных героев нашего повествования.
На улице Монторгейль, в глубине двора, огражденного решеткой, находился небольшой длинный и узкий дом, защищенный от уличного шума ставнями, при взгляде на которые вспоминалась провинциальная жизнь.
В глубине двора на первом этаже, куда добраться можно было, лишь перейдя вброд несколько зловонных луж, имелось нечто вроде лавки, полуоткрытой для тех, кто сумел преодолеть решетку и пространство двора.