Ожерелье любви

Картленд Барбара

Багаж девушки был уже доставлен, и Кассия пожалела, что у нее нет своей горничной, а Перри не успел нанять камердинера. Однако две горничные, хлопотавшие в комнате, очевидно, могли погладить и развесить ее одежду не хуже любой деревенской девушки. Другой Кассия просто не нашла бы за такой короткий срок. Но сейчас она слишком устала — почти день ушел на то, чтобы добраться до яхты, переправиться через пролив и прибыть в замок. Кассии захотелось немного отдохнуть перед ужином. К тому же ей слишком о многом нужно было подумать.

Она так и не заснула,

поскольку постоянно повторяла себе, что должна быть очень осторожной и не дать маркизу заподозрить, что она интересуется им как мужчиной. В то же время ей хотелось наслаждаться каждой минутой своего визита во Францию, потому что другого такого случая может не представиться.

Она спустилась к ужину в одном из своих новых платьев, и выражение, с каким маркиз смотрел на нее, подсказало девушке, что именно он прислал ей эти дорогие туалеты.

Он не имел права делать такое! — твердила себе Кассия, хотя при виде нарядов, в которых блистали родственники маркиза, понимала, как стыдилась бы платьев, переделанных из материнских, — красивых, но давно вышедших из моды. Сегодня же на ней был наряд, который она распаковала первым, — с широким вышитым воротником. Платье было белым, но не того цвета, который не пошел бы даже дебютантке, впервые выезжающей в свет, а скорее жемчужным, переливающимся в пламени свечей.

Маркиз был во фраке и выглядел в нем великолепно, совсем как в тот вечер, когда гостил в их доме. Но его родственницы вовсе не были увешаны таким количеством драгоценностей, как мадам де Сальре, хотя Кассия понимала, что, бриллианты, жемчуга и другие украшения, сверкавшие в их волосах, были невероятно дорогими.

За столом в большом банкетном зале собралось двадцать человек, и в самом начале ужина маркиз пояснил Кассии:

— Я подумал, что вы устали с дороги, поэтому решил не приглашать гостей, а провести этот вечер в кругу родственников.

— Как вы, должно быть, счастливы, имея такую большую семью, — улыбнулась Кассия.

— Я счастлив, — покачал головой маркиз, — потому что знаю, что они беспрекословно мне подчиняются и никогда не спорят со мной, каковы бы ни были мои желания.

— Тогда вы, без сомнения, ужасно избалованы, — пошутила Кассия, — хотя любой англичанин, конечно, посчитал бы, что вам крайне повезло.

— Хотите сказать, что ваш муж и другие женатые мужчины под каблуком у своих жен? — поинтересовался маркиз.

— Я имела в виду старшее поколение, — ответила Кассия. — Хотя подозреваю, что для вашей матери и бабушки вы навсегда останетесь маленьким мальчиком, готовым совершить какую-нибудь проделку.

— Именно что-нибудь в этом роде я и намереваюсь совершить сейчас, с вашей помощью, конечно.

Кассии показалось, что именно в таком тоне он мог бы говорить с мадам де Сальре — двусмысленность была вполне очевидна. Девушка инстинктивно сжалась, и маркиз, осознав свою ошибку, начал рассказывать ей о картинах, висевших на стене, а потом поведал одну из легенд о самом замке.

Они были так заняты друг другом, что прошло немало времени, прежде

чем Кассия поняла свою оплошность — она до сих пор не сказала ни слова джентльмену, сидевшему по другую руку, и, стараясь загладить вину, обратилась к нему:

— Пожалуйста, простите меня, я, кажется, совсем позабыла о вас, но я нахожу историю этого прекрасного замка такой занимательной!

— Как, без сомнения, и красноречивого рассказчика, — отозвался мужчина. Что-то в его тоне поразило Кассию, и, посмотрев на соседа, она подумала, что в его лице есть что-то несимпатичное.

— Извините, не напомните ли вы мне, как вас зовут? Я плохо запоминаю имена с первого раза.

— Я Орвил де Байе. Паршивая овца в нашем семействе.

— Но почему? — рассмеялась Кассия.

— Потому что неизменно попадаю в беду и, следовательно, приезжаю домой лишь в том случае, когда этого не избежать.

Кассия удивилась такой откровенности, но Орвил продолжал:

— В то же время не могу устоять перед скачками, а лошади Вера — лучшие во Франции, и, поскольку мне такие не по карману, я намереваюсь воспользоваться его гостеприимством. Кроме того, мне очень хочется выиграть один из призов, которые Вер так щедро раздает.

Последние слова прозвучали настолько издевательски, что Кассия с любопытством переспросила:

— Какие призы?

— Если вы думаете, что речь идет о серебряных кубках и тому подобной чепухе, — забудьте об этом! Я намереваюсь получить золотые луидоры, которые Вер презентует каждому победителю. Ничего, он может себе это позволить!

Он и не думал скрывать ни зависти, ни алчности, и Кассия невольно смутилась. Но Орвил, по всей видимости, заметив это, злобно рассмеялся:

— Поскольку вы почетная гостья, то, вероятно, будете помогать ему растрачивать фамильное состояние столь нелепым образом! И это в то время, когда мои карманы пусты и я не знаю, когда в следующий раз буду обедать!

— Позвольте вам не поверить! — покачала головой Кассия. Ей стало больно, что кто-то может так порочить маркиза, но Орвил, не слушая, продолжал:

— Но это правда, и моя единственная надежда на то, что Вер никогда не женится. Если он наконец сломает себе шею, я получу шанс унаследовать титул и поместье.

— Как вы можете говорить подобные вещи?! — негодующе выпалила Кассия.

— Так вы его очередная, защитница? — осведомился Орвил. — Значит, и вы такая же, как и все остальные женщины, которые роятся вокруг него, словно стервятники над падалью.

Кассия затаила дыхание, но Орвил не знал жалости:

— Если вы привлекли его внимание, тем лучше! Вы замужем и, с моей точки зрения, совершенно безвредны!

Он снова ехидно усмехнулся:

— Тетушка и бабка были вне себя от радости, когда он вернулся из Англии и объявил, что пригласил погостить еще одну красавицу! Они посчитали, что это будет милая невинная девушка, которую наш дорогой Вер собирается взять в жены, и некоторое время даже я боялся…

— Неужели вам нисколько не стыдно? — оборвала его Кассия.