Никто не ведает, не знает,Куда судьба нас приведет.Послал стрелу, она взлетает…В каком же месте упадет?В каком краю, в какой сторонке,На луг цветочный иль в бурьян?А ей сробевший взгляд вдогонкуИ голос неземной: «Иван!»Стрелу искать – пустое дело.Един в дневном кольце мотив:Душа чтоб плакала и пела,Судьбу за ветреность простив.
«Порой нам жизнь такое преподносит…»
Порой нам жизнь такое преподносит,Чему названье трудно подыскать,Беда незримо нападет, подкосит,Оставит долгой смертью помирать.Тебя не миновала мета злая,Несешь свой тайный жребий. Как несетОгонь священный туча грозовая,Не
ведая, что будет наперед.Тебе б сходить во храм и помолиться.Юродивому подарить кольцо.Потом домой неспешно воротиться,Прикрыв ладонью бледное лицо.
Чужая компания
Меня ругают, что неразговорчив,Меня ругают: говорю не то.А кто они? Один – Семен Заморыш,Другой навроде Забурун Петро.Я с ними «подружил» за кружкой пива.Семен – поэт. Петро же – музыкант.У первого лиловый нос, как слива,А у второго нос, как в ванной кран.Но это б ладно… Это все терпимо.Терпимо то, что пьют они до дна,И пьют они не за свои, вестимо,У каждого из них душа черна.Той чернотой пропитаны их строчкиИ звуки песен, как блеянье коз.Семен орет на маленькую дочку,Петро-драчун остался без волос.А я доволен, что неразговорчивИ что порою говорю не то.Не потому что в слове неразборчивИ наизнанку я надел пальто.Круги на плесе скоро разойдутся,И станет гладь зеркальна, как была.Задумки в мысль единую сомкнутся,И – белая страница зацвела!Я мужикам оставил на похмелье,Мне (понял!) эта чуждая среда.О, слава Иисусу, что не спелисьИ, верно, не споемся никогда.
«Дорогу не осилит пеший…»
Дорогу осилит идущий
С весьма сомнительным смыслом изречение
Дорогу не осилит пеший,Ей нет начала и конца.Кто б ни был ты, святой иль грешный,Смурной иль радостный с лица.Куда стопы направишь – всюдуНезрима жизни глубина,Ширь, неподвластная рассудку,Как нелюбимая жена.
«Не пора ли забиться…»
Не пора ли забитьсяНа десятый этаж,В одиночестве спиться,Чтоб до пяток мандраж!И глотнув из флаконаНапоследок «Сирень»,Взять и прыгнуть с балкона…Одинокая тень(Ты уже бездыханныйНа асфальте лежишьИ с улыбкою страннойВ небо стыло глядишьНа виду у паскудныхОкон {долго им жить!})По стене полсекундыЕще будет скользить.
«Покажется, что ныне очень плохо…»
Покажется, что ныне очень плохо,А завтра станет лучше во сто крат.И что буханка на столе – не крохи,И что не враг тебе твой кровный брат.Покажется… Но день приспеет новый,Минует без особых перемен.В зерне не поубавится половы.И тяготит все тот же душу плен.Покажется… Всего лишь, что покажется.Подспудный смысл заученной мольбыОстанется, морским узлом завяжетсяПо воле неуступчивой судьбы.И ты доволен будешь хлебной крошкой,Смиришься с тем, что брат твой негодяйИ что ночуешь в продувной сторожкеЗаказан путь тебе в небесный рай.
«Говорим: «Расстался с детством»…»
Говорим: «Расстался с детством».Говорим: «Расстался с юностью».А в душе тепло от света,А в душе музыка струнная.Не расстался… не расстался…И не следует расстраиваться,Мы такими же остались,Как в двенадцать лет, как в двадцать.Только лишь морщинок много,Ковыля белее волос.Это жизни путь-дорога,Непогоды темь и морось.Искушение, борение —То земной судьбы накал,Чистой совести веление.Так Господь нам завещал.Ну а старость… Я, к примеру,Редко думаю о нейВ день цветастый и в день серыйБез навязчивых затей.Но бывают в жизни «окна»,Когда гнет спадет с души,Словно из лучей я соткан,Настроенье, хоть пляши!Хоть козленком мекекекай,Заливайся соловьем,Босиком вприпрыжку бегайПод искрящимся дождем!И я бегаю вприпрыжку,Руки к радуге тяну.Вечереет. Рядом с вишнейЯ любуюсь на луну.А когда иль днем, иль ночьюЧас прощания придет,И родня вся захлопочет,Заволнуется народ,Страх от глаз чужих не спрячу(Он до донца наяву!),Как младенец, я заплачу,Маму… маму позовуТонким голосом, неброским,И не без обильных слез.С неба будет по-отцовскиНа меня взирать Христос.
Предсказания облезлого кота
– Вставай, старик.
– Я позорюю трошки.
– Ступай за сушняком в отрог.
– Опять нет газа?
– Искорки, как мошки…
С дровами будем век свой доживать…
Шел год в стране 2020,А может, нет… Но точно в декабреБыл президент наружностью усатый,И пистолет при нем же в кобуре.До этого служил простым солдатомТо ль в Никарагуа, то ли в Мали.И вот он президент! Видать, по блату!И все пошло кулем-мулем вали!Звезду рубиновую из Кремля продалиКакому-то из Штатов богачу.За так японцам всю Сибирь отдали,Мол, им ее освоить по плечу.Еще отдали Мурманск Абрамовичу,Он там медведей белых разведет,Научит петь (ведь это дело стоящее)О том, что русский квелый был народ,Безропотный, послушливый и пьяница,Он как-то без войны сошел на нет.Остались в избах за кривыми прясламиКалека, старики и кот Секрет,Который в соответствии с сей кличкойМог разгадать, когда грядет беда.Старик к нему:«Газ будет?»И тот с печкиСказал:«Не будет газа никогда».Мяукнув, он продолжил предсказанье:«И нефти скорый близится конец!»Запричитала бабка:«Наказанье!»А дед, на плечи кинув фуфаец,В чулане взял забытую веревку,Которою сналыгивал быковВ старинные лета, при той хрущевке,Когда зимой не обойтись без дров.Вернулось презабавнейшее время!А кот себе наяривал с печи,Он предрекал, что кочет клюнет в темя,Хоть караул на белый свет кричи!Он предрекал, что Волжская плотинаРазрушится, провалится в разлом,На месте моря будет киснуть глина,И комары летать, рождая гром.Еще, зевая, кот мяукнул странно,Что президент совсем не президент,А робот, видно, засланный с Урана,Нам, россиянам, вроде б как презент.Но бабка, в одиночестве оставшись,Не слушала облезлого кота.Каб дед не стал бы без вести пропавшим,Иное все – пустая маята.Она чугун заправила картошкой,Глядь, а варить-то не на чем ее —Пригрубка нет. Печник почил Лукошкин.Заголосила бабка: «Ой-ёй-ёй!»Заголосили и в соседних хатах,Во всей деревне, в деревнях других,По всей России, сказочно богатой.…На том и я печальный кончу стих!
«Старость дается для чудачеств и беспечности…»
Старость дается для чудачеств и беспечности,Для целого ряда ошибок безвинных, смешных,Чтоб ты со счастливой улыбкой отправился в ВечностьИ в долгом пути не встречал бы подъемов крутых.Играй. Спотыкайся. От восторга мальчишкой,Как лошадь, стегай лопухи хворостиной, кричи!Головой покачает понятливо в небе ПречистаяИ дланью взмахнет – воссияют высоко лучи.Ибо в жизни прошедшей ты пленником был суесловьяИ кормильцем. Но после отвергли тебя!И ты шел, помечая дороженьку собственной кровью,Не виня никого за тяжелую долю, никого не губя.И дошел, и до дней убывающих дожил,Света белого край. Там гроза или поле горит?Ляг на землю, старик, ты в пути ломовом обезножил,Вон звезда занялась, на тебя так приветно глядит.
«Такой уж этот возраст – старость…»
Такой уж этот возраст – старость:То возле булочной вздремнешь,И кто-то явит к тебе жалость —Подаст копейку, ты возьмешь.То вдруг озоровать потянет,Пристанешь к барышне репьемИ назовешь ее ты Таней,Пройдетесь пять шагов вдвоем.Иль учудишь еще смешнее,Прилюдно (воцарится тишь),Задравши ноги попрямее,На голове ты постоишь.И вот намаявшись изрядно,До дома еле добредешь,А бабка спросит: «Че ж так рано?»Ты сбрешешь: «Дак начался дождь».