Ожидаемое забвение

Ростокин Виктор

Русская ромашка

Памяти народной певицы

Закрою глаза… Она голубоглазая, улыбчивая, статная, идет-плывет под сенью березовой рощи. Она прислушивается к птичьему гомону, к всплескам ручья, шелесту веток, чутким ухом улавливает нежные, первозданные звуки родной земли. И вот уже напевает сложившуюся в душе песню, голос все громче и громче! Вся страна, затаив дыхание, слушает завораживающие, мелодичные звуки. Она – ненаглядная, славная, щедро одаренная природой любимица российских людей.

Умерла Толкунова.Будет Русь горевать,Будет снова и сноваЕе вспоминать,Когда в небе снежинки,Когда поле в цветах.И слезинки… слезинкиУ народа в глазах.Мы носили ей розы,Пригубляли вино.А ей сердце морозыХолодили давно.Ах, как скоро ромашкаНа Руси отцвела!В небе ангельском машутДва

прозрачных крыла.Красотой одарила,Песни, как кружева!Пробил час – воспарилаВ рай святая душа,Отказавшись от хлеба(Он горчил в суете!).Пусть ей будет на небеЛучше, чем на земле!

Человек на обочине тротуара

Болезненною желчью глаз белки окрашены,Он курит, долго курит и молчит.Смертельно болен – этим-то и страшен,И страшен тем, что слезно не кричит,О помощи к народу не взывает,Народ сам по себе… Чего ж пенять?!А то, что он умрет, об этом знает,Умрет, возможно, нынче… или утром в пять.Умрет, возможно, здесь, на обочине тротуара,Без истошного вопля – никто все равноНе откликнется, не наклонится. Будто от грозового удара,Испустит дух мгновенно, как в военном кино.Зачем он на виду, на неудобном местеУгнездился? Какая блажь или цель?Подаяний не просит. А не тайною ль местьюЕго полнится душа, но никак не отыщет щель,Дабы выйти наружу – то ль жене предназначена, другу,Или белому свету всему, иль себе самому?Ведь человеческая жизнь вращается по извечному кругу,И этот принцип вовек не разгадать никакому уму.Какого там черта разгадывать… Шел, сам не ведал куда,Почуял, что силы убывают стремительно, взял и сел,Где настигло, дабы хотя бы чем-тоКазаться живым человеком (а это надо делать завсегда!),Он одну за другой стал курить сигареты. Тем и уцелел.Тем и продолжил земную жизнь. Хоть далеко несовершенно,Даже топорно. Но все же с кое-какими признаками, приметамиПродолжающегося существования, не думая о лишениях,О том, что был не однажды убит и сам убивал кастетами.Теперь вот один. Если Богу будет угодно,Пусть не медлит… Этим окажет высокую честь!Если побрезгует, то – к сатане… Сегодня это модно —Ему служить. А заодно осуществить-исполнитьТу смутно брезжущую в сознанье мысль о тайной мести,Предназначенной жене, другу, или белому свету всему,Или себе самому.

«Теракты, теракты…»

Теракты, теракты.Как взрывы страшны!Теракты, теракты.Горит полстраны!И кровь на асфальте.Беда велика!И мертвая чья-тоВ мозолях рука,На ней у запястьяС браслетом часы —Подарок на счастье?Для внешней красы?Осколки от флейты —Ее не собрать!В театр билеты,В линейку тетрадь.Как поле сраженья,Как в годы войны.Лампадок свеченьеУ красной стены.Она устояла…Любою ценой…Которая сталаВдруг скорбной стеной.

««Желудевые парни…»…»

Моим ровесникам-хуторянам

«Желудевые парни…»Сколько выжило нас?Как он жарил и парил —Жизни огненный час!Сатанинская силаПерла Русь воевать.С матерями ходилиЖелудки собирать.Голопузые дети,Почти сироты все,Залезали на ветви,Руки-ноги в росе.И трясли. Надрывались.Чтоб лепешка была —Лучше меда в ней сладостьИ как сажа бела,Вместо булки и пряника,Вместо мяса, лапши.А будили нас раненько.А в лесу – ни души.Сучья резали телоГлубоко до крови.Снизу строго летело:«Рубашонку порви!Я задам тады трепки,Как вернемся домой!»Петька, Витька и Степка…Все народец босой,Упирались, старались.Желудки будто град.Взрывов гул раздавался —Там горел Сталинград,За донскими песками,За грозой тучевой.В ствол впивались ногтями,Кто-то свистнул: «За мной!»Словно бурей качалоДуб от шустрой братвы,На макушке кричали:«Фриц поганый, смотри!»Кулачками грозилисьВ степь, где туча-гроза.Мы на землю спустились.То ль роса, то ль слезаОмочила вдруг лицаДорогим матерям.…Время – быстрая птица.Снег… цветы по холмам.Вдовы-матери. Помню.И молитва – за них.За околицей поле,Колос грузен и тих.И я тоже задумчив,Не с пустою душой.А стоял я под дуламиИ под радугой той,Под которой в том августеДуб дарил желудки —Эти горькие сладости…Где же, где же годки?!Нас осталось немного,«Желудевых парней».Увела нас дорога,Скрыл дорогу пырей.«Безотцовщина» – кличка,Как позор для страны.Славит серая птичкаСирот долгой войны.Кто не пал от болезнейИ от тягот судьбы,С древа времени слезли,Жертвы гнусной беды,Равнодушия подлого —Нет изгоев таких!Власть нас предала, продала.Ветер жесток и лих.Мы в пути выживаем —След в крови. Маята.«Желудевые парни…»Ни звезды. Ни креста.

«Хулиганить – значит веселиться…»

Хулиганить – значит веселиться.А работать – значит пот ручьем.Нашему народу не сидится —То серпом он машет, то дубьем.У него полны зерна сусеки,А в чулане брага ночью злей.Он такой от века и до века.Сатане иль Богу он милей?Синяки от драки под глазами.А душа зато как лепесток.…С русскими денечек, с нами,Поживите, Запад и Восток!

«Никого не обвиняй…»

Никого не обвиняй,Не грозись остервенело.Чтоб душа от счастья пела,Добротой людей встречай.Не во благо если труд —Накален грозою воздух.И все дальше, дальше звезды.Годы все идут, идут.Ты хромаешь. Тяжела.Но бурлит слепая сила,Все пространство захватила —Водрузила символ зла.А с нуля бы жизнь начать?Повернуть оглобли круто?Будет солнце, будет утро.Только некого встречать.

«Разожгли костер под кручей…»

Разожгли костер под кручейПацаны, глядят в огонь.Он невидимый, летучий,Не возьмешь его в ладонь.Наблюдал из огорода.Как притихла рать ребят!Повлияла ли погода?Повлиял недавний град?Сушат мокрые рубахи,Лезут в пламя с головой.Я гляжу на них со страхом,С беспричинною слезой.

«Противопоказано добро…»

Противопоказано добро,Ведь оно погибельно.Сломано, поди, ребро,Красный снег – не кипельный.Не успел он защититьБога словом нежным,Кинулись крушить да битьЮные невежи!Оцепление прорвал,Убежал. Заплакал.Бог все это увидал —Экая клоака!И ребро Он исцелил,Что сломали в драке,Человеку же внушил,Дабы впредь не плакал.

Крестьянский топор

У порога крошит ледИ на топку рубит сучья.Говорит простой народ:Нет его на свете лучше!Он кормилец наш, топор,И защитник, когда смутаИль, положим, лезет вор, —Разговор ведет с ним круто!Этот знатный инструментС нами завсегда пребудет!Поглядите, как для стенОн искусно бревна рубит!

«Не успел о смерти написать…»

Не успел о смерти написать?Но еще осталось полминуты.Пусть хотя бы строчка… Или пять.Жизнь отпустит, развязавши путы.С той секунды право заслужилИспытать себя последней пыткой:Не сробел, с молитвой пригубилСамого запретного напитка.