Ожидание забвение
Шрифт:
Внимание, которое собирается в нем ожиданием, предназначенное не осуществить то, чего он ждет, а дать отстраниться единственным ожиданием всему осуществимому, приближается к неосуществимому.
Дарует внимание одно лишь ожидание. Пустое, без плана время есть ожидание, дарующее внимание.
Он не был — внимая — внимателен к самому себе или чему-то, с чем бы то ни было соотносящемуся, но был доведен — бесконечно ожидая — до крайнего предела, который от ожидания ускользает.
Ожидание дарует внимание, забирая все, что ожидается. Внимая, он распоряжается бесконечностью ожидания,
* * *
Больше не было иной опасности, кроме опасности лишенных внимания речей. Внимание никогда не оставляло его, в нем жестоко оставленного.
* * *
Он не думал, что одна речь может быть важнее другой, каждая была важнее всех остальных, каждая фраза оказывалась основной, но все они, тем не менее, стремились лишь собраться вместе в одной из них, которую можно было бы замолчать.
* * *
«На подобную речь ты никогда не ответишь». Он, тут же встрепенувшись, спрашивает: «Кто это сказал?» И, поскольку повсюду царит глубочайшее безмолвие, спрашивает вновь: «Кто хранит безмолвие?»
Он вполне отдает себе в этом отчет, она говорит, и некому вернуть ей безмолвие, некому его у нее собрать.
* * *
Стоило за ней последить, и ему казалось, что она неощутимо отступает, вовлекая его в свое попятное движение. Неподвижные, они, и тот, и другой, отстранялись, уступая место своей неподвижности. Распростертые рядом друг с другом, друг к другу прижавшиеся; она в сторону — вновь схвачена; в стороне — цепляясь за него; на расстоянии без расстояния, касаясь ее, его не касаясь.
* * *
Неторное пространство страха.
* * *
Когда, проснувшись, он узнал комнату, в которой провел ночь, он обрадовался своему выбору. Это был номер в гостинице среднего класса, как раз такой, какие он и любил, достаточно узкий, но длинный, ненормально длинный. Рядом с ним, отвернувшись, тело молодой женщины. Он вспомнил, что она проговорила с ним большую часть ночи.
* * *
Он сказал ей, и ее, похоже, эти слова задели: «Я не знаю его дольше вас». Позже она попыталась это опровергнуть: «Но, — сказала она, — вы же не знаете его только с тех пор, как знаю вас я».
«Что случилось бы, послышься вдруг от меня моя речь?»
«Чтобы меня по-настоящему услышать, нужно не столько меня слушать, сколько дать мне послышаться».
* * *
Давно ли он ждал? Ожидание — всегда ожидание ожидания, чье начало оно в нем же и подхватывает, а конец оттягивает, открывая в этом промежутке промежуток другого ожидания. Представляет это движение ожидания ночь, в которой ничего не ждется.
Невозможность ждать по самой своей сути принадлежит ожиданию. Он осознал, что писал, только чтобы ответить на невозможность ждать. Сказанное имело, стало быть, отношение к ожиданию. У него промелькнуло это прозрение — но и только.
* * *
Давно ли начал он ждать? С тех пор как освободился от ожидания, утратив желание чего-либо особенного, даже чтобы все кончилось. Ожидание начинается, когда больше уже нечего ждать, даже и конца ожидания. Ожидание не ведает и уничтожает то, чего ждет. Ожидание ничего не ждет.
Сколь бы важным ни был предмет ожидания, движение ожидания его всегда бесконечно превосходит. Ожидание делает все одинаково важное одинаково тщетным. Чтобы дожидаться какого-то пустяка, мы располагаем бесконечными возможностями ожидания, исчерпать которые, кажется, невозможно.
«Ожидание не утешает». — «Тех, кто ждет, не в чем и ни к чему утешать».
* * *
Даже если ожидание связано с тревогой, которую он испытывает, оно уже давно растворило ее в свойственной себе безмятежной тревоге. Он чувствует, что ожидание освободило его для ожидания.
* * *
Это уже столь застаревшие и столь, когда она их излагает, давно продуманные речи, что истина, которую они представляют, сияет снаружи, потухла внутри. Все, что она говорит, представляет древние мысли и уже бывшие речи. Не здесь он бы их понял, здесь же слышит их слишком поздно.
* * *
Прикрытую самой собою, не то повернувшуюся, не то отвернувшуюся, как ему ее увидеть? Ему нужно бороться с мыслью, которая, поскольку он ее рассматривает, рассматривает его.
* * *
«Не говорите об этом. Не думайте больше об этом, все забудьте». — «Все забыто. И вы, вы тоже забыты». — «Да, вы меня забыли».
Между ними нет настоящего диалога. Только ожидание и поддерживает между тем, что они говорят, какое-то соотношение; сказанные, чтобы ждать, речи, ожидание речей.
* * *
В ожидании всякая речь становится медлительной и одинокой.
* * *
Ему надо было ей предшествовать и идти вперед безо всякой уверенности, что она за ним когда-нибудь последует. В его обязанности входило заранее выявить слова, при помощи которых она смогла бы в дальнейшем втолковать ему то, что имела сказать. Так они и продвигались, недвижимые внутри своего движения.