Ожидающий на перекрёстках
Шрифт:
И вдруг я понял, что другого пути все равно нет. И мое желание или нежелание ничего не меняет. Я только ощутил, что внутри меня внезапно стало пусто. Мысли, чувства, гнев и боль - все они исчезли, и осталась лишь пустота, Великая Пустота, готовая вобрать в себя все, что мне предстояло получить.
И еще я понял, что я готов.
Но сказать об этом Таргилу я не успел - мир вокруг меня закружился в бешеном хороводе и померк.
ПРОЛОГ. ПРЕДСТОЯТЕЛЬ ПЕРЕКРЕСТКОВ
...Я вольно выбрал мир наш строгий...
(Н.Гумилев)
...Я стоял на бесконечной
Крыша Дома; и далеко внизу, подо мной, вздрагивала в чутком сне черепаха Аар-Кудулу, на панцире которой держался этот шаткий мир. А у ног моих сидели хрупкий юноша с пятиструнным леем в руках и суровый воин в горящих пластинчатых латах.
Я не произнес их имен, я боялся бросать слова на ветер, на стылый пронизывающий ветер; но я знал, что именно так оно и должно быть, и что так оно - есть. И две взволнованные птицы носились под самой крышей, оглашая призрачную равнину резкими криками.
А передо мной уже стоял Трайгрин, Предстоятель Зеницы Мрака. Я плохо видел его самого, потому что не мог оторваться от завораживающей черноты его глаз, и земля содрогнулась еще раз, когда я проник вглубь этого беспощадного и печального взгляда, проник и увидел Стоящего за Трайгрином.
Эрлик, Коронованный Мертвец, Владыка Обрыва, Исторгатель Душ, Разрушающий Начала; венценосный убийца в алом плаще - и я смотрел сквозь Трайгрина в зыбкое лицо Эрлика до тех пор, пока не понял, что это - мое лицо.
А вслед за пониманием пришла власть. И багряный жезл с волосяной удавкой на конце, которым я коснулся Трайгрина, и старый Предстоятель вздрогнул, когда плоть сошла с его костей - и лишь горсть праха запорошила мне глаза.
Я зажмурился, и сотни, тысячи, мириады смертей вошли в меня; мирная кончина в кругу опечаленной семьи, случайная гибель под ревущим оползнем в предгорьях Муаз-Тая, мучительный уход в пыточных подвалах замка Ирр-Хоум, славный конец в горниле боя при осаде Адьярая, и тьма, спокойная всепоглощающая тьма, лелеющая в своих агатовых глубинах семя, залог отдыха или нового пути.
Я открыл глаза и почувствовал на своем плече невесомую руку Эрлика, Зеницы Мрака, молчащего за моей спиной; и я нашел в себе силы взглянуть на юг, откуда ко мне шла нагая Варна, Предстоящая Сиаллы-Лучницы.
Благоуханные лепестки горной лоренны дождем осыпались на ее плечи и обугливались под моим взглядом, взглядом Сарта - Предстоящего Эрлика, но Варна шла, и глубинный огонь моего измененного сознания не мог причинить ей никакого вреда, потому что рука об руку с Варной-Предстоящей двигалась ослепительная Сиалла, и не было Предстоящей смерти вне ее воли и желания.
Мы стояли друг напротив друга. Я напротив Варны. Эрлик-из-Бездны напротив
Страсть затопила меня, острое животное влечение и тихая нежность, буйная похоть и гордая любовь; и бесконечно длился последний танец Клейрис в полутемном зале Фольнарка, когда я порывисто шагнул вперед и сжал в объятиях точеное тело Варны-Предстоящей, предчувствуя неизбежное и неспособный остановиться.
И лишь увядший тюльпан качнулся в моих ладонях; сгоревший цветок, напоминающий залитый кровью пергамент, теряющее гибкость создание; и я наложил цветочную стрелу на лук с витой рукоятью. Бывший стебель - все, что осталось от блистательной Варны - ударил в крышу Дома и разлетелся радужными осколками; но твердь над моей головой дрогнула и отозвалась.
Смерть и любовь слились во мне в один пылающий сплав, Сиалла-Лучница замерла подле Эрлика, Зеницы Мрака, и я закричал, видя как крыша Дома становится ниже - или это я сам становился выше?!– но ответный крик с востока заставил испуганные горы сгорбиться и вжать головы вершин в плечи перевалов.
Они шли вровень с горами. Буйвол Махиша, облаченный в пурпур и золото, и яростный Инар, Властелин Молний, с огненным бичом в деснице, щелкающим и разбрасывающим искры. Потом Махиша остановился, а Громовержец даже не замедлил шага - и я увидел, что равнину заполнили призраки, мечущиеся в багровых отсветах.
Где-то далеко, словно в иной реальности, встал в воинском приветствии Бич Божий, но я не мог даже повернуть голову и посмотреть на него. Ярость царила над равниной, сплетая миражи в бесчисленных поединках; ярость бушевала во мне, неукротимый гнев и боевое безумие берсерка, неистовство решающей схватки и темное бешенство, ввергающее мозг в экстаз безрассудства.
Я вскинул руки над кипящим миром, и пламенные копья впились в крышу Дома, рождая гул и зигзаги трещин, и одно из них краем зацепило Махишу, мгновенно превратившегося в чадящий живой факел.
А Инар-Громовик прошел сквозь меня и остановился рядом с Сиаллой и Эрликом, опалив мою душу ударом бича; и сладостна была та боль, сладостна и чиста.
– Таргил!– воззвал я в упоении.– Предстоятель Хаалана, где ты?!.
И он отозвался.
Таргил был один. Никто не шел рядом с ним, но западные горы за Предстоятелем туманились и плыли в смутной дымке; и я понимал, что это приближается незримый и равнодушный бог, Искушенный Халл, Отец Тайного знания.
Таргил был единственным, кто заговорил со мной.
– Вот и все, Сарт, - сказал он.– Дальше - как знаешь... потому что теперь ты знаешь. Да помилует тебя небо, сокрытое от нас...
Знание ворвалось в меня, и я захлебнулся в его горьком прибое, растворяясь в безбрежности понимания; а силуэт Таргила заколебался, за ним проступили контуры отрогов, все четче, все яснее, пока ненависть Грольна не потеряла всякий смысл, уйдя вместе с Таргилом в никуда...
И боги склонили непокрытые головы, когда с ними поравнялся Хаалан-Сокровенный, покровитель уходящих за ответом.