Ожог от зеркала
Шрифт:
Грач промолчал.
Варвара и Тарас устроились на деревянной лавочке, на которой и одному лежалось бы тесновато, но больше оказалось негде. Земляной пол маленькой хижины был влажным. Охотничья избушка. Привыкший к спартанским условиям Тарас уснул достаточно быстро, а Варвара всё ворочалась, не пытаясь перевернуться с боку на бок, что физически было невозможно, просто ёрзая в надежде найти наконец расслабленное положение. Ей мешала одежда, в которой она не привыкла спать, жесткое дерево под боком, сквозняк снизу, слишком близкое
– Мне руки некуда положить. – Она капризно пихнула Тараса в бок. Тот проснулся.
– Что случилось?
– Мне руки мешают. Девать их некуда, – сообщила Варвара часть своих проблем. Школяр поглядел на неё с неподдельным участием и деловито поинтересовался:
– Тебе они полностью мешают, от локтя или только пальцы?
– Уже не мешают, – мгновенно сориентировалась Варвара.
Остальные, намаявшись за день, спали молча.
Утром первыми поднялись Тарас и Лучник. Варя, освобожденная от соседства, вольготно разлеглась на лавке. Никита и Ярик плотно кутались в спальные мешки.
Лучник щепил полено на растопку. Нож его работал механически, и видно было, что мысли витают где-то далеко. Наконец он спросил у Тараса:
– Варвара вчера говорила, что магия везде. Это как?
Тарас ухмыльнулся и ответил заученной фразой:
– Магия окружает нас повсюду.
Лучник огляделся. Охотничья избушка не содержала ничего магического. Несколько испорченных шкурок в углу. Дрова. Узкое оконце, затянутое не стеклом даже, а бычьим пузырем или какой-то мутной пленкой. Стены обиты старой фанерой, на ней топорщатся остатки обоев, таких, что сейчас и цвет не угадать. Старательно-неумелый рисунок собаки, то ли углем чертили, то ли чёрным грифелем, прямо по фанере. Видно, что лапу пытались исправлять, размазали, да так и бросили в кривом и грязном варианте. Покупная ловушка для комаров, дырявые ведра в углу, сгнившая сетка, удочки, сломанный арбалет.
– Ничего не вижу.
Тарас ногой отгреб в сторону стружки.
– Да везде. К примеру, ловушка для насекомых. Носик отломил, мухи-комары слетелись. Тут с внутренним заклятием переборщили однажды, мало кто знает. Наш деканат работал, так были ловушки, отломил, а она не только комнату чистит, так что налипают, но ещё и тянет отовсюду внутрь. Со всей улицы, аж по стеклам чёрная жижа.
Лучник ухмыльнулся.
– Зачем же такая нужна?
– Да не нужна, конечно, просто не рассчитали. Слишком большой радиус, – добавил он непонятное Лучнику слово. – Потом отрегулировали, но жалоб было много. А вот смотри, снасти.
– И чего?
– Свисток для рыбы – раз. Чтобы в сети шла. Прикормка – два. Чтобы рядом паслась. Вплётка по сетке – три. Конечно, можно просто на червя ловить или острогой колоть, но и тут приворот не помешает.
– Ладно рыба, охота, то дело такое. Про арбалет не надо, там все знаю. Можно и без заклятий, но хуже. И ремонтировать чаще. А ещё?
– Да пожалуйста. Свет этот я могу разложить или огонь. Пылинки видишь? Только пузырь снять надо.
– Как разложить?
– На составные
– Ух ты... И что, ты знаешь, когда умрешь?
– Да нет, оно же на день. Можешь, так сказать, определить шансы. Обычно, конечно, нулевая величина. Но иногда показывает, что неплохо поберечься.
– Полезная штука.
Тарас мотнул головой.
– Как раз не очень. Если б у меня завтра был поединок, эта величина могла бы за половину заскочить. Но изменить-то всё равно ничего нельзя. А что поединок опасен, я и так знаю. Но иногда может помочь от внезапной неприятности.
– Это всё по солнцу видно?
– По лучам его, конечно. Дороговато, правда, но реально. Даже с тем, что у меня с собой. Можно разложить и глубже, но здесь уже специальные инструменты нужны. Можно повлиять на погоду. Можно не снимать этот пузырь, и тогда я смогу кое-что рассказать про бычка либо корову, я отсюда не вижу, и как его кололи, и про стадо.
– Это медвежий пузырь.
– Ну и ладно. Пусть медведь, про медведя расскажу. – Тарас не смутился своей ошибки. – Шкуры можно расспросить, как их кололи-снимали, но это дорого, или просто использовать как сырьё. Но шкуры здесь старые, хреновенькие. Показать?
– Не надо.
– По воде, вон, с ведрами, не меньше чем по солнцу, много всего, но здесь жаб подсобрать надо, лепесточков разных. И сами брёвна... Ну здесь так, по солнцу да по ветру ориентировали. А можно было домик иначе развернуть, для сердца полезнее. И более сложные уровни есть. Не только это.
Лучник обалдело покрутил головой.
– Какие ещё-то? Да ещё сложнее? Здесь уж больше нет ничего.
– Ну, как же нет. – Тарас, похоже, входил во вкус. – Вот собачка нарисована. Или тоже медведь?
Лучник присмотрелся.
– Нет, собачка.
– Видишь ты собачку?
– Вижу.
– Четко видишь, собачка?
– Ну.
– А где она?
– Ну вон.
– Что вон? Где она, эта собачка?
– Так на стене.
– Да? Ну, подойди к стене, погладь собачку.
– Нет, ну там же её нет.
– Но ты же её видишь?
Лучник задумался.
– Там рисунок только, – наконец, выдал он.
– Правильно, рисунок, – охотно согласился Тарас. – А что есть рисунок? Ты хотел поглубже, следи теперь. Это ведь несколько царапин на фанере, заполненных углем. Правильно?
Лучник помедлил и кивнул.
– Правильно.
– Ещё раз говорю, несколько царапин. И всё. Где же собака?
Лучник задумался.
– Выходит, нет собаки? – неуверенно сказал он.
– Нет собаки, – эхом отозвался Тарас. – Но тот парень, что собачку рисовал, он о чем думал? О собаке? Или о медведе?
– О собаке. Он собаку рисовал.
– А ты что видишь?
– Собаку и вижу. Чёрт. Выходит, есть собака?
– Есть собака. Не ругайся, сколько раз тебе говорил. – Тарас улыбнулся. – Для тебя собака есть, для него собака есть, а самой собаки нет.