Озорной вампир
Шрифт:
В груди Эвана вспыхнул свежий и горячий гнев. Она пришла сюда сегодня вечером в поисках этого. Он встал, упершись ногами в пол, и окинул взглядом комнату. С одного угла потолка свисали сексуальные качели, одна стена была украшена бандажным снаряжением. Большая двуспальная кровать в центре помещения была оборудована крепким изголовьем и изножьем в комплекте с кожаными манжетами, длинными лоскутами шелка, повязками для глаз, кожаными культями и другими перьями с наконечниками. Это была комната, предназначенная для удовольствия, и осознание того, что Саша охотно искала этого, заставило внутренности Эвана свернуться в тугой узел. Не
— Отпусти меня.
Саша прижала ладони к его заднице и приподнялась. Эван сжал челюсти так сильно, что почувствовал, как заскрежетала эмаль на коренных зубах. Он поставил ее на ноги, и она, спотыкаясь, отступила назад, прижимаясь к его груди. Она наткнулась на изножье кровати и потянулась, чтобы удержаться, гремя при этом кожаными наручниками, закрепленными там. Эван не мог не представить себе, как она лежит на покрывале, ее лодыжки и запястья надежно закреплены, и она не в силах сделать ничего, кроме как лежать там, пока он ублажает ее. Его член зашевелился под ширинкой, а живот сжался, когда волна белой горячей похоти пронзила его. Он согласился сблизиться с Сашей, чтобы защитить другие свои секреты от Грегора. Он пытался убедить себя, что она не оказывает на него никакого влияния. Что она была не более чем любопытством, которое ему нужно было удовлетворить. Саша не была диковинкой. Она была гребаным наркотиком, а Эван был на пути к тому, чтобы стать наркоманом.
— Какого черта ты здесь делаешь?
Эван был ошарашен возмущенным тоном Саши. Его похоть быстро сменилась гневом. Он повернулся и запер дверь, прежде чем снова повернуться к ней лицом. Последнее, что ему было нужно, это чтобы какой-нибудь похотливый мудак ворвался сюда и попытался присоединиться к веселью. — Что я здесь делаю? Какого черта ты здесь делаешь?
— Мне не нужно твое разрешение, чтобы куда-то идти или что-то делать. — Глаза Саши вспыхнули серебром, показывая, что ее гнев вот-вот достигнет предела.
— Да неужели? — Эван знал, что лучше не дразнить ее, но ничего не мог с собой поделать. — Так ты говорила или нет, что я твоя пара? Часто ли ты делаешь такие заявления, прежде чем искать других мужчин, чтобы потрахаться?
Глаза Саши широко раскрылись. Она ухватилась за спинку кровати и наклонилась вперед, чтобы подчеркнуть свои слова. У Эвана пересохло во рту, когда он посмотрел на нее. Выражение ее лица… мертвенно-бледные глаза, сверкающие серебром, раскрасневшееся лицо, грудь, прижимающаяся к обтягивающей майке, которая грозила выплеснуться из глубокого V-образного выреза.
— Ты прогнал меня!
— Ты меня укусила!
Саша издала лающий недоверчивый смешок.
— Вампир! — Она ткнула себя пальцем в грудь. — Мы вроде это делаем.
— Как это? Вонзаете свои клыки в горло жертвы, не спрашивая разрешения?
Саша обиженно нахмурилась, и Эван почувствовал укол минутного сожаления. Она была права. То, что она сделала, было просто тем, что было в ее природе. Он не мог винить ее за это, и все же столетия ненависти и обусловленности убедили его поступить именно так. Между ними воцарилась тишина, такая густая и тяжелая, что он едва не задохнулся. Эван боролся с желанием потереть грудную клетку, но вместо этого сократил пространство между ними и прижался губами к ее губам.
Эван трахал Сашу, но еще не целовал ее. Ее губы были такими же
Как бы ему ни было неприятно прерывать их поцелуй, Эван отстранился. Как раз достаточно, чтобы сказать:
— Прикоснись ко мне.
Саша откинулась назад в демонстративном вызове.
— Нет.
Разочарование Эвана нарастало. Пассивная агрессия никак не могла успокоить гнев, кипевший под самой поверхностью его контроля. До того как он оскорбил ее той ночью на складе, Саша не могла оторвать от него своих рук. Теперь же, в наказание, она утаивала то, что он хотел. Эван плохо реагировал на любую враждебность. И любые наказания. Черт возьми, он бросил вызов своему собственному лидеру, самому страшному военачальнику в сверхъестественной истории. Он не ожидал от Саши ничего, кроме полной капитуляции.
Этот кусок дерьма — перевертыш — взял Сашину руку и положил ее на свой член. Он толкнул ее, когда она не хотела, чтобы ее толкнули. Этому ублюдку повезло, что Саша удержала руку Эвана, иначе именно эта часть его тела ушла бы первой. Возможно, было неразумно выдвигать требования, когда всего несколько минут назад она столкнулась с такими же домоганиями. Эван хотел быть понимающим и нежным, как все те чувствительные мужчины, но это просто не было запрограммировано в его биологии. Он был дородным, требовательным, бесчувственным. Эгоистичным, грубым. Черт, может быть, он был так же плох, как этот кусок дерьма оборотень. Единственная разница заключалась в том, что за короткий промежуток времени он уже чувствовал собственнический инстинкт, когда дело касалось энергичного вампира. Он не хотел, чтобы руки, губы или что-то еще принадлежало другому мужчине, чтобы даже не смел смотреть на нее с интересом.
Эван хотел Сашу для себя. И эта всепоглощающая, невыносимая жажда наверняка станет его погибелью.
Он не станет ее принуждать. Он не возьмет ее руки и не положит их туда, куда он хотел, как это сделал оборотень. Но и он не станет просить об этой услуге. Военачальник никогда никому не кланялся, даже любовнице. Если он действительно был ее парой, Саше придется смириться с этим фактом.
Он снова поцеловал ее. Он не станет принуждать ее, но наверняка сделает все возможное, чтобы убедить ее сделать то, что он хочет. У Эвана был тактический склад ума, и он был более чем готов выиграть эту битву желаний. Она хотела его. Насыщенный аромат ее возбуждения проник в его ноздри. Она просто была слишком горда, чтобы признать это после того, как ей причинили боль.
Она крепче вцепилась в спинку кровати, как будто это было необходимо, чтобы не дать ей протянуть руку. Возможно, она и не хотела прикасаться к нему, но Эван не собирался накладывать на себя подобные ограничения. Он прижался к ней. Одной рукой обхватил ее сзади за шею, а другой скользнул по спине, чтобы обхватить ягодицы.
Эван уперся бедрами, и Саша издала сдержаный стон. Он оторвался от ее губ, поцеловал в уголок рта, вдоль подбородка, у основания уха.
— Прикоснись ко мне, — снова потребовал он.