П 4
Шрифт:
Так вот, венецианцы начали закидывать удочки на предмет происхождения зеркал. Не то чтобы прямо. Но исподволь. Пытались даже завлечь за общее застолье. Но Михаил скорее себе руку отрежет, чем доверится этим змеям. Поэтому он не задержался в Царьграде ни на один лишний день. Едва утряс все дела, и тут же подался прочь. Причем, на ночь глядя. Очень уж ему не понравился ажиотаж вокруг новинки.
Вот так и вышло, что вернувшись в Пограничный в начале мая, Михаил сумел полностью закрыть вопрос с долгом Даниле, и обзавестись серьезными оборотными средствами.
Пока они отсутствовали, оставленный на хозяйстве Еремей набрал семь десятков кандидатов в новики, возрастом от восемнадцати до двадцати лет. Устроил это воинство за городом, взяв на полный кошт. Брал не всех подряд, а придерживаясь строгих критериев отбора. А то ведь желающих оказаться в числе дружинников много. И уж тем более из числа молодежи. Оно ведь как. Одно дело землю пахать. И совсем иное вой. Высокое жалование. Героический ореол. Девки глаз не сводят, и сами в объятия бросаются. А главное романтика сражения! Когда сталь звенит, кровь льется рекой, а ворог верещит моля о пощаде! Красота!
Михаил окинул взглядом бумаги на походном столе. Удовлетворенно кивнул своим мыслям. После чего спрятал документы в обитый железом сундук. Эдакий аналог сейфа. К слову, с весьма хитрым замком штучной работы. Эдак потеряешь ключик, и абзац. Проблема даже для слесарей двадцать первого века. Романову-то воссоздать его не составит труда. Но это уже частности.
Кстати, стоит подумать о сейфе. Причем, лучше несгораемом. Сегодня это уже не лишнее. Бумага, в смысле различные документы, все прочнее входит в обиход. Да взять те же векселя как именные, так и на предъявителя, которые получили достаточно широкое распространение. Подделать водяные знаки у местных умельцев не получается. Технология их нанесения, так же привнесенная Михаилом, одна из самых охраняемых государственных тайн. Так что надежность у этих ценных бумаг пока абсолютная.
Решено. Предложит эту задумку Матвею. Уж кому, кому, а пограничным мастерам это точно по силам. Причем они могут поставить это дело на поток. Сварки правда нет, придется клепать. Но это не такая уж и большая проблема.
Спрятав документы, вышел из палатки и глянул окрест. Территория неподалеку от ряда парусиновых палаток была разделена на пять учебных площадок, где сейчас тренировались соискатели. Еремей постарался с предварительным отбором, и все семьдесят кандидатов стараются вовсю. За прошедшую неделю пока никто не отсеялся. Но продлится это недолго. Десятники постепенно затягивают гайки.
Привычно пробежался пальцами по доспехам, прикидывая все ли ладно подогнано. Одно дело находиться в городе или лагере. И совсем иное даже короткое путешествие. Опасность может подстерегать в любом месте. Особисты конечно предпринимают все возможное, дабы отвадить лихой народец от земель княжества. И дружина постоянно высылает патрули по дорогам. Только тати считают, что риск того стоит, уж больно зажиточно тут живут.
– Горазд! – позвал он бывшего своего
– Слушаю, Михаил Романович, – отвлекаясь от подопечных, отозвался тот.
– Я в город. Ты за старшего. Вернусь только к вечеру.
– Слушаюсь.
Михаил подошел к коню, проверил ладно ли сидит седло. Быт лагеря обеспечивали четыре выкупленные семьи холопов. Стараются к слову не за страх, а за совесть. Потому как по трудам им обещана свобода и свой надел земли. Если же будут лодыря гонять, то Романов сбудет их с рук, без лишних разговоров. Вот уж чего он не собирался делать, так это тащить, тянуть и толкать к счастливому будущему. Он готов предоставить возможность, а там уж каждый сам решает воспользоваться ею или нет.
Вскочил в седло и ударил пятками в бока и с места пошел рысью. До Пограничного пять километров. Ближе никак нельзя. Наличие чужой дружины у городских стен нервирует горожан. Тут всегда относились к подобному соседству с настороженностью. Еще самим Михаилом было заведено. А уж после событий одиннадцатого года, так и подавно.
До города добрался быстро и без приключений. У ворот снял с головы шлем, явив из под полумаски свое лицо. Предъявил бляху, разрешающую ему беспошлинный проезд в город верхом, доспешным и оружным. Старший стражник скользнул взглядом по медному овалу для порядка и кивнул, мол проезжай. Романов уже успел тут примелькаться.
Первым делом проехал в ремесленную слободу, к снимаемому им дому. Одно дело находиться в железе вне городских стен. И совсем иное в городе. Мало ли, что имеет право. Приятного в этом занятии, между прочим, мало. Это молодые обломы расхаживают гоголями, ловя на себе восхищенные взгляды девиц. Он уж как-нибудь обойдется без этого.
Впрочем, меч на пояс все же подвесит. Чтобы ни у кого не возникло сомнений, кто он есть таков. И вообще, мало ли как оно обернется. Под это дело у него на поясе еще и метательные ножи, с духовыми трубками, на которых яд обновляется каждые три дня.
– Ну чего ты глядишь на меня испуганной мышью? – надев рубаху достающую до середины бедра, хмыкнул Михаил.
– Добролюб подходил? – поинтересовалась она.
И вот ведь какое дело. В облике и взгляде присутствует явственная надежда. Но так сразу и не поймешь, то ли она боится, что Михаил дал свое согласие, то ли наоборот надеется на него.
– Подходил, – вновь хмыкнул Михаил.
– И? – нервно сглотнув, коротко поинтересовалась она.
– Совет вам, да любовь.
– Ох! – вздохнув, женщина опустилась на лавку.
– Я не пойму, Ксения, ты вообще сама-то чего хочешь? – нацепив пояс, поинтересовался Михаил.
– Не знаю. Но надеялась, что ты ему откажешь, – шмыгнула она носом.
– Так коли не люб он тебе…
– Люб, – перебила она его.
– А коли люб, так он муж взрослый, поди и сам ведает, что творит. А потому, выбрось дурь из головы, и иди под венец. Но только тогда уж… – многозначительно осекся он.
– Ведаю, – с очередным вздохом, зардевшись произнесла она.
– Вот и ладно. Пойду.